Повсюду, где он проходил, он внимательносмотрел на окружавшие его предметы. На стены, на двери, на лица людей; он останавливалсяперед кабаре и слушал нестройную музыку. Почти в каждом ночном заведениивыступали танцовщицы, исполняющие соблазнительный танец живота. Однажды Эллиотостановился, чтобы послушать, как какой-то человек играет на флейте.

Он нигде не задерживался подолгу – толькокогда очень уставал. Тогда он усаживался на скамейку, иногда даже задремывал.Ночь была тихая, мирная, совсем не похожая на полные опасностей лондонскиеночи.

В два часа ночи он все еще бродил. Он прошелчерез весь средневековый город и теперь возвращался в новый район.

Джулия стояла у поручня, придерживая концышали. Она смотрела вниз, на темную воду. Она сильно замерзла, руки онемели отхолода. И ей показалось забавным, что такая вещь, как холод, больше не волнуетее. Совсем не волнует.

Она вообще была не здесь. Она была дома, вЛондоне. Она стояла в оранжерее, полной цветов. Там был Рамзес, его тело былоспеленуто полотняными бинтами. Она видела, как он поднял руку и снял обмотки слица. Голубые глаза посмотрели прямо на нее, в глазах светилась любовь.

– Нет, все не так, – прошептала она.

Но с кем она говорит? Никто не слышал, что онасказала. Корабль спал, цивилизованные британцы возвращались домой послемаленького приятного путешествия по Египту. Они были счастливы, что повидализнаменитые пирамиды и храмы. «Уничтожь эликсир. До последней капли».

Она смотрела вниз, на бушующее море. Внезапноветер взметнул ее волосы и концы теплой шали. Джулия вцепилась в поручень, шальсорвалась с ее плеч и улетела прочь.

Туман поглотил ее. Джулия так и не увидела,как шаль упала в воду. Звуки ветра и шум корабельного двигателя внезапно стихли– все превратилось в сплошной туман.

Ее мир разрушен. Мир бледных красок и неясныхзвуков исчез. Она слышала только его голос: «Я люблю тебя, Джулия Стратфорд».Она слышала саму себя: «Лучше бы я никогда не увидела тебя! Лучше бы ты немешал Генри!»

Внезапно Джулия улыбнулась. Хотя бы раз вжизни она так замерзала? Она посмотрела вниз. На ней была одна тонкая ночнаярубашка. Неудивительно. Правда, лучше бы она умерла. Умерла, как ее отец. Генрикинул яд в ее чашку. Она закрыла глаза и подставила лицо ледяному ветру.

«Я люблю тебя, Джулия Стратфорд!» – сновавозник в памяти голос Рамзеса, и на этот раз она услышала другой свой ответ,такой прекрасный: «Я буду любить тебя до самой смерти».

Нет смысла возвращаться домой. Всебессмысленно. Подражать жизни, делать вид, что живешь. Приключение закончилось.И теперь нормальная жизнь будет казаться кошмаром. Отца у нее больше нет, онаоторвана от реальности; ей осталось только вспоминать о светлых минутах,которые довелось прожить.

Вот она с ним в палатке, вот занимается с нимлюбовью, наконец-то она принадлежит ему.

В старости у нее не будет детей, которым онамогла бы рассказать, почему так и не вышла замуж. Не будет молодых людей,которым она рассказала бы о своих приключениях в Каире. Она не станет тойженщиной, которая всю свою жизнь будет хранить ужасную тайну и всю жизнь будетраскаиваться.

Да, все это слишком печально. Зачем долгораздумывать? Темные воды ждут ее. За считанные секунды ее унесет далеко, оченьдалеко от корабля – и шансов на спасение не будет. И вдруг Джулии показалось,что это будет прекрасно. Ей нужно всего лишь залезть на поручень и прыгнуть навстречухолодному ветру.

Да, ветер чуть не снес ее, когда оназабиралась на поручень. Он забрался под рубашку и обдувал ее со всех сторон.Джулия широко раскинула руки и прыгнула. Ветер заревел еще громче. Вот она ужелетит над водой! Все кончено!

В эту секунду она поняла, что теперь ничто еене спасет, никто не успеет вмешаться. Она уже падала, и ей хотелось произнестиимя отца. Но на ум пришло имя Рамзеса. Ах, как приятно произносить это имя, каксладко оно звучит!

Сильные руки поймали ее. Она зависла над морем,ничего не видя вокруг из-за тумана.

– Нет, Джулия, нет.

Это был Рамзес. Он перенес ее через поручень иприжал к себе. Рамзес стоял на палубе, крепко обнимая ее.

– Никакой жизни после смерти не будет,Джулия. Она разразилась рыданиями. Она таяла, как лед, горячие слезы текли изглаз. Она прижалась к Рамзесу и спрятала лицо у него на груди.

Она снова и снова произносила его имя. Оначувствовала, как его сильные руки укрывают ее от ветра.

Каир проснулся вместе с солнцем. Казалось,жару рождают сами улицы; ожил базар; над открытыми дверями домов надулисьразноцветные тенты; отовсюду доносились крики верблюдов и ослов.

Эллиот уже здорово устал. Он спал на ходу, нопродолжал идти. Он медленно проходил мимо медных и ковровых лавчонок, мимопродавцов антиквариата и фальшивых древностей – дешевых египетских «реликвий»стоимостью в несколько пенсов, мимо продавцов мумий, которые заявляли, что уних в продаже имеются даже цари.

Мумии. Они стояли в ряд возле белойоштукатуренной стены на горячем солнце; мумии, испачканные в земле,потрепанные, в рваных ветхих пеленах. Однако черты их лиц отлично угадывалисьпод туго натянутыми бинтами.

Эллиот остановился. Мысли, которые всю ночьроились в усталом мозгу, растаяли. Образы близких, тех, кого он когда-то любил,внезапно исчезли. Он был на базаре. Его сжигало солнце. Он смотрел на рядмертвых тел, прислоненных к белой стене.

Он вспомнил слова Маленки: «Они делаютвеликого фараона из моего англичанина. Из моего красавца англичанина. Ониположили его в битум; они сделают из него мумию на продажу туристам… Мойкрасавец англичанин – они запеленают его в полотно, они сделают из него царя».

Он подошел поближе. Несмотря на то что зрелищебыло отвратительным, мумии почему-то притягивали его. Первая волна тошнотынакатила на него, когда он стал рассматривать самую крайнюю – самую высокую ихудую. Вторую волну вызвал, подошедший к нему толстопузый торговец в полосатойхлопчатобумажной робе. Он сцепил за спиной руки и важно выпятил пузо.

– Могу предложить вам. очень выгоднуюсделку, – сказал торговец– Этот экземпляр здорово отличается от всехостальных. Видите? Если приглядитесь, то заметите, какие отличные у негокости, – это был великий царь. Подойдите! Подойдите поближе. Присмотритеськ нему.

Эллиот неохотно подчинился. Толстые тугиепелены, ветхие, древнее древних, – отличная работа. И запах – гнилостный,вонючий запах земли и битума; но под толстым слоем бинтов было отчетливо виднолицо: нос и широкая полоса лба, глубоко посаженные глаза и тонкие губы. Передним было лицо Генри Стратфорда – никаких сомнений!