Рамзес не думал, что этот спектакль доставитему удовольствие. Он все еще злился на Эллиота за то, что тот притащил их сюда.И вправду, опера была бы нелепой, не будь она так прекрасна. Толстые «египтяне»где-то внизу пели по-итальянски на фоне нарисованных храмов и статуй, которыеказались каким-то жалким гротеском. Но сама музыка покоряла, хотя страданияДжулии, похоже, только усилились. Под прикрытием темноты Джулия прильнула к егоплечу. Несущиеся со сцены дивные голоса тронули ее сердце. Эти часы не сталиагонией, которую Рамзес представлял в своем воображении; напротив, в его душезатеплилась трусливая надежда, что Клеопатра, скорее всего, уехала из Каира,затерялась в огромном современном мире и теперь не надо искать ее. Эта мысль ирадовала его, и ужасала. Пройдут дни и месяцы – и во что выльется еебесконечное одиночество? На кого обратит она свой гнев?

Клеопатра подняла волшебный оперный бинокль.Посмотрела на Рамзеса и Джулию, поразившись отчетливости изображения. Женщинаплакала, в этом не было никаких сомнений. Ее темные глаза были прикованы ксцене, где уродливый коротышка пел прекрасную арию «Божественная Аида». У негобыл сильный голос, а мелодия была так прекрасна, что сердце могло разорватьсяот печали.

Она хотела уже опустить бинокль, как вдругДжулия Стратфорд прошептала что-то своему спутнику. Они оба встали, ДжулияСтратфорд скрылась за портьерой, и Рамзес вышел за ней следом.

Клеопатра коснулась руки Алекса.

– Оставайся здесь, – прошептала онаему на ухо.

Кажется, он ничего не заподозрил. Он даже непопытался остановить ее. Клеопатра поспешно прошла через театральную ложу искользнула в просторный зал второго этажа.

Он был почти пуст. Слуги за высоким длиннымприлавком наливали напитки нескольким старичкам, которые выглядели довольножалко в своих черно-белых мундирах. Один из них раздраженно оттягивал жесткийворотничок.

За дальним столиком, у большого полукруглогоокна, завешенного расшитой портьерой, сидели Джулия Стратфорд и Рамзес. Ониразговаривали так тихо, что ничего не было слышно. Клеопатра подошла ближе,спряталась за растущими из кадушек высокими деревьями и приложила к глазамтеатральный бинокль: их лица приблизились, но слов, разумеется, разобрать онане могла.

Джулия Стратфорд покачала головой, отказываясьот чего-то. Рамзес взял ее за руку, не давая уйти. О чем он говорит с такойстрастью? Как он умоляет ее. Клеопатре знакома эта настойчивость, этаубежденность. Но Джулия Стратфорд не слабее ее.

Вдруг Джулия вскочила, сжала в руке маленькуюсумочку и направилась к выходу. Рамзес в отчаянии схватился за голову.

Клеопатра тихонько пошла следом за ДжулиейСтратфорд, прижимаясь к стене, молясь про себя, чтобы Рамзес не посмотрел в еесторону.

Джулия скрылась за деревянной дверью:

ДАМСКАЯ КОМНАТА.

Клеопатра смутилась, не зная, что делатьдальше. Вдруг раздался какой-то голос. Это был молодой слуга:

– Ищете дамскую комнату, мисс? Она здесь.

– Благодарю вас. – Клеопатранаправилась в ту сторону. Очевидно, это какое-то общественное помещение.

Слава богу, здесь никого нет. Джулия села насамый крайний, обитый бархатом стул возле длинного стола и минуту сиделабездумно, закрыв ладонью глаза.

По улицам бродит чудовище, или тварь – называйкак хочешь, а они сидят тут взаперти и тупо слушают музыку, как будто не былоэтих ужасных убийств, как будто они больше никогда не повторятся.

Но хуже всего то, что Рамзес сам напросился нассору: держал за руку, говорил, что боится потерять.

А Джулия в ответ выкрикнула.

– Лучше бы я никогда не видела тебя!Лучше бы Генри довел свое дело до конца!

Неужели она так сказала? Он больно сдавил ейзапястье – и сейчас еще было больно. Джулия сидела в тишине и лила молчаливыеслезы. Ее обиженный шепот отдавался эхом в холодной комнате.

– Джулия, – сказал Рамзес, – ясделал ужасную вещь, да, я знаю. Но сейчас я говорю о нас с тобой. Ты жива, тыкрасива, здорова, у тебя прекрасная душа…

– Нет, не говори больше ничего…

– Прими эликсир и останься со мноюнавеки.

Она не выдержала, вскочила и убежала. И теперьрыдала одна в этой комнате. Она пыталась успокоиться, подумать, но у нее ничегоне получалось. Она говорила себе, что должна пересмотреть всю свою жизнь,продумать будущее. Что должна забыть эту мрачную историю и посвятить себяродным и близким. Должна расстаться с загадочным человеком, который вошел в еежизнь… Но это было просто невыносимо.

Когда дверь дамской комнаты приоткрылась,Джулия опустила голову и закрыла лицо носовым платком, стараясь дышать ровно иуспокоиться.

Ужасно, если кто-то ее заметит. Ей хотелосьсбежать обратно в отель и побыть одной. Но почему вошедшая сюда женщина селатак близко от нее, почему опустилась на соседний стул? Джулия отвернулась. Надовзять себя в руки. Как-то пережить эту ночь ради Эллиота, хотя ей уже казалось,что он тоже не понимает, что делает. Джулия отняла от лица платок – жалкийкомочек кружевного полотна, мокрый от слез, – и вытерла глаза.

Случайно взгляд ее упал на зеркало. Неужелиона сходит с ума? Сидевшая рядом женщина пристально смотрела на нее огромнымиголубыми глазами. Женщина была всего в нескольких дюймах от нее – оченьстранная, с длинными волнистыми волосами, черной гривой спадавшими на плечи изакрывавшими спину.

Джулия повернулась и оказалась лицом к лицу снезнакомкой. Испуганно отшатнулась и оперлась рукой о зеркало.

– О господи!

Ее так трясло, что она с трудом удерживаларуку.

– Да, ты очень симпатичная, – низкимголосом сказала женщина на прекрасном английском. – Но он не дал тебесвоего драгоценного эликсира. Ты смертна, никаких сомнений.

– Кто вы? – выдохнула Джулия. Но онауже знала, кто это.

– Или ты по-другому называешь его? –спросила незнакомая красавица, наклоняясь к ней, нависая над ней, закрывая отнее свет водопадом черных шелковистых волос. – Почему он разбудил меня?Почему он не дал тебе волшебного зелья?

– Оставьте меня в покое! –прошептала Джулия.

Дрожь сотрясала ее. Она попыталась подняться,но женщина зажала ее в углу между зеркалом и стеной. Джулия чуть не закричалаот страха.

– Пока ты жива, – прошепталаженщина, – такая юная, нежная, как цветок, который легко сорвать…