Лорд Саммерфилд впился губами в ее губы, необращая внимания на проходящих мимо них туристов. Жар в груди стал нестерпимым.Лорд Саммерфилд тоже умрет – как умер Антоний.

Интересно, позволят ли умереть ДжулииСтратфорд?

– Отвези меня обратно в отель, –прошептала Клеопатра. – Я жажду тебя, лорд Алекс. Если мы не уедем, япрямо здесь сорву с тебя одежду.

– Я твой покорный раб навеки, –ответил он.

Всю дорогу в машине Клеопатра прижималась кнему.

– Что с вами, ваше величество, поведайтемне.

Она смотрела из окна на толпы смертных, мимокоторых они проезжали, – их были тысячи в этом городе, тысячи одетых вбессменные крестьянские одежды.

Зачем он вернул ее к жизни? Чего он добивался?Она снова увидела его залитое слезами лицо. Она вспомнила фотографию – как онстоит, улыбаясь волшебной камере, обнимая темноглазую Джулию Стратфорд.

– Обними меня, лорд Алекс. Согрей меня.

Рамзес бродил в одиночестве по улицам старогоКаира.

Как ему уговорить Джулию уехать на этомпоезде? Как отправить ее в Лондон, если она сама этого не хочет? С другойстороны, может, уже хватит мучить ее? Он и так причинил ей немало страданий.

И как ему отблагодарить лорда Рутерфорда? Онслишком обязан этому человеку, который дал убежище Клеопатре; человеку, скоторым ему не хочется расставаться, чей совет всегда нужен ему; человеку,которого он искренне полюбил.

Посадить Джулию на поезд. Но как? Мыслипутались. Он снова и снова вспоминал ее лицо. «Уничтожь эликсир. Никогда большене используй его».

Он подумал о газетном заголовке. Женщина,найденная на полу в магазине одежды. «Мне нравится убивать. Убийство облегчаетболь».

Эллиот спал в своем номере на старомоднойвикторианской кровати. Ему снился Лоуренс. Они разговаривали, сидя в «Вавилоне».На сцене танцевала Маленка Лоуренс сказал:

«Твое время пришло. Приходи ко мне».

«Но ведь мне нужно вернуться домой, к Эдит.Мне нужно позаботиться об Алексе, – сказал Эллиот. – И еще я хочудопиться до смерти у себя в деревне. Я уже запланировал это».

«Знаю, – сказал Лоуренс. – Об этом яи толкую. Это не займет много времени».

Майлз Уинтроп не знал, как действовать дальше.Они подписали ордер на арест Генри, но, честно говоря, все, по мнению Майлза,указывало на то, что этого ублюдка нет в живых. Одежда, деньги, паспорт – всеосталось в доме после убийства Маленки. И еще неизвестно, когда именно былаубита хозяйка магазина.

У него было подозрение, что это грязное делотак и останется нераскрытым.

Единственное, что радовало в данныймомент, – это то, что лорд Рутерфорд не стал его заклятым врагом. Так чтопозора удалось избежать.

Ладно, в конце концов, сегодняшний день покабыл тихим и мирным. Не появилось на улицах ни одного нового кошмарного трупа сосломанной шеей. Никто больше не смотрит в небо пустыми глазами, никто невопрошает безмолвно: «Вы найдете того, кто это сделал?»

Уинтроп с ужасом думал о сегодняшнем походе воперу, о том, что ему придется отвечать на бесконечные вопросы всегобританского сообщества. Он знал, что за спину лорда Рутерфорда ему неспрятаться. Напротив, от него можно ждать чего угодно. Так что надеяться нужнотолько на самого себя.

Семь часов.

Джулия стояла в гостиной перед зеркалом Онанадела длинное бальное платье с глубоким декольте. Оно никогда не нравилосьРамзесу, но что делать: другой подходящей одежды для этого безумногомероприятия просто не было. Она видела в зеркале Эллиота, который застегивал унее на шее жемчужные пуговки.

Эллиот всегда выглядел более элегантно, чемдругие мужчины. Подтянутый, привлекательный даже в свои пятьдесят пять лет.Белый фрак с белым галстуком сидел на нем так естественно, словно был егоповседневным костюмом.

Как ужасно, что они должны вести себя так,будто ничего не случилось. Лучше б они уже были в Лондоне – Египет вдругпоказался Джулии каким-то дурным сном, от которого она никак не могла очнуться.

– Значит, мы как ни в чем не бывалонадеваем эти красивые перышки, чтобы исполнить ритуальный танец?

– Запомни: пока его не арестовали, чтопросто невозможно, мы имеем полное право предполагать, что он невиновен. Авести себя так, будто он виновен.

– Неужели вы не понимаете, что эточудовищно?

– Но это необходимо.

– Ради Алекса – да. Но Алекс почему-тодаже не удосужился позвонить нам за весь день. Что касается меня, мне как-товсе равно.

– Тебе нужно вернуться в Лондон, –сказал Эллиот. – Я хочу, чтобы ты уехала в Лондон.

– Я всегда буду любить вас. Вы словноодной со мной крови, правда, вы всегда были родным для меня человеком. Нотеперь то, чего вам хочется, не имеет никакого значения.

Джулия повернулась к нему.

Только сейчас, вблизи, она заметила, какой унего усталый вид. Он очень постарел – так же, как мгновенно состарилсяРэндольф, услышав о смерти Лоуренса. Он был красив, но в его облике появилосьчто-то трагическое: обычное лукавство сменилось философской печалью.

– Я не могу вернуться в Лондон, –сказала Джулия, – но Алекса на этот поезд я посажу.

«Уничтожь эликсир».

Он стоял перед зеркалом. На нем былаприличествующая предстоящему походу одежда, найденная в чемодане Лоуренса: черныебрюки, туфли, ремень. Он смотрел на собственное отражение. С самого отъезда изЛондона он ни разу не снимал с себя пояс с монетами. В полотняных кармашкахпоблескивали пузырьки.

«Уничтожь эликсир. Больше никогда не используйего».

Он достал жесткую белую рубашку и осторожнонадел ее, с трудом управляясь с идиотскими пуговицами. Вспомнил мрачное,усталое лицо Эллиота Саварелла. «Уговорите Джулию вернуться в Лондон – на товремя, пока все это не закончится».

За окнами лежал Каир – такой же шумный, как всесовременные города. Подобного грохота Рамзес никогда не слышал в старыевремена.

Где ее носит, эту темноволосую царицу созлобными голубыми глазами? Он снова вспомнил ее – как она вздыхала в егообъятиях, как запрокидывала голову. То самое тело. «Люби меня!» – крикнула она,точно так же, как много лет назад, и выгнула спину, словно кошка. Он вспомнилее улыбку – улыбку незнакомки.