Взгляд той женщины в магазине одежды! Кричащаяслужанка. И юноша, несчастный молодой человек, который посмотрел вниз и увиделее кости!

«О боги, что вы сотворили со мной?!»

Она отвернулась от окна, от света, но он былвезде – он ослеплял ее. Зеркало пылало огнем. Она упала на колени, вцепившисьпальцами в зеленый ковер. Легла, дрожа, задыхаясь, стараясь избавиться отпламени, которое бушевало в ее мозгу, проникало в самое сердце. Все телосодрогалось от боли. Она парила в пространстве. И наконец затихла. Жаркий светопалил кожу, озарив оранжевым огнем закрытые веки.

Эллиот сидел в одиночестве на веранде. Пустаябутылка поблескивала в лучах утреннего солнца. Он откинулся на мягкую спинкукресла и задремал. Голод, возлияния, долгая бессонная ночь обострили все егочувства и слегка исказили восприятие. Ему казалось, что солнечный свет сам посебе является небесным чудом; потом ему пригрезилась длинная серебристая машина– она здорово грохотала… Что за шутки? Какой забавный седоволосый человекслезает с высокого сиденья! Странно, но он направляется прямо к нему.

– Я всю ночь провел с Уинтропом.

– Прими мою благодарность.

– Старина, нам назначили прием на десятьтридцать. Там все должно проясниться. Ты устроишь это?

– Да. Я все организую. Ты можешь на менярассчитывать. Рамсей придет туда, если… ты гарантируешь ему неприкосновенность.

– Полную и окончательную, как только онподпишет заявление на Стратфорда. Ты, наверное, в курсе, что Генри сноваотличился прошлой ночью: ограбил магазин? Там была полная касса наличных. Онвыгреб все. И женщина…

– Ублюдок! – прошептал Эллиот.

– Старина, тебе надо выбираться из этогокресла, принять ванну, побриться и быть там…

– Джеральд, даю слово. Буду. В десятьтридцать во дворце губернатора.

Благословенная тишина. Уродливая машинауехала. Снова подошел мальчик.

– Завтрак, милорд?

– Принеси чего-нибудь, только немного. Иапельсинового сока. И позвони еще раз в номер моего сына. Спроси портье. Сыннаверняка оставил мне записку.

Ее молодой любовник проснулся очень поздно.

Рим пал. Прошло две тысячи лет.

Она долго сидела у окна, одетая в «миленькоеголубое платьице», и наблюдала за городской жизнью. Теперь все разрозненныекуски виденного ею сложились в единую картину. И все-таки так много ещепредстоит узнать, так много увидеть.

Она позавтракала, и слуги давно унесли посуду.Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел, с какой дикой жадностью она поглощаетеду в неимоверных количествах.

Лорда Саммерфилда ждал весьма скромныйзавтрак. И когда он вышел из спальни, Клеопатра восхищенно выдохнула:

– Какой красивый!

Он наклонился и поцеловал ее. Она обвиларуками его талию и поцеловала обнаженную грудь.

– Вот твой завтрак, юный лорд, –сказала она. – Мне нужно многое узнать. Многое увидеть.

Он сел за маленький, покрытый скатертьюстолик. Зажег свечи.

– Ты не присоединишься ко мне?

– Я уже поела, любовь моя. Ты сможешьпоказать мне современный город? Сможешь показать мне дворцы, в которых живутбританцы, правящие этой страной?

– Я покажу вам все, ваше величество. Онаприсела напротив.

– Ты самая загадочная женщина насвете, – сказал Алекс, и опять в его словах не было и тени насмешки илизлости. – Вообще-то, ты напоминаешь мне одного человека, тоже оченьзагадочного… Но какая разница? Почему ты так улыбаешься? О чем ты думаешь?

– Как все замечательно, – сновапрошептала она. – И ты, и вообще вся жизнь, мой юный лорд. Все-все. Таккрасиво.

Он вспыхнул, будто девушка, положил серебряныевилку и нож, наклонился над столиком и снова поцеловал ее.

– Ты плачешь, – заметил он.

– Да. Но я счастлива. Останься со мной,юный лорд. Не уходи вот так сразу.

Казалось, он удивился, даже замер. Клеопатрапыталась вспомнить: знала ли она когда-нибудь человека, который был так ласковс нею? Может быть, только в детстве, когда она была еще очень глупа и не понимала,что к чему.

– Я вообще не хочу никуда уходить от вас,ваше величество, – сказал он. На миг он погрустнел, словно сам себе неверил.

– А вечером будет опера, мой повелитель.Давай пойдем вместе. А на балу потанцуем.

Каким светом озарились его глаза!

– Это будет чудесно, – прошептал он.Клеопатра показала на стоявшие перед ним тарелки:

– Твой завтрак, мой повелитель.

Он ел словно нехотя. Потом взял маленькийсверток, лежавший возле тарелки, – раньше она даже не заметила его.Разорвал бечевку и достал нечто напоминающее толстый свиток, испещренныймелкими буковками.

– Скажи мне, что это.

– Газета, разумеется, – ответил он сулыбкой. Посмотрел на буковки. – Ужасные новости.

– Почитай вслух.

– Тебе не захочется слушать это. Вмагазине одежды нашли несчастную женщину. У бедняжки сломана шея – как и удругих жертв… И еще фотография Рамсея с Джулией. Какая неприятность!

Рамзес?

– Об этом говорит весь Каир, вашевеличество. Теперь и ты узнаешь. Мои друзья оказались замешанными в неприятнуюисторию, но на самом деле они не имеют к ней никакого отношения. Простоесовпадение. Видишь этого человека?

Рамзес.

«Они друзья Лоуренса Стратфорда, археолога,того самого, который раскопал мумию Рамзеса Проклятого».

– Он близкий друг моего отца, да и мойтоже. Его разыскивают. Ужасная глупость – из-за того, что из Каирского музеяукрали какую-то мумию. Явное недоразумение. Я думаю, скоро всепрояснится. – Алекс помолчал. – Ваше величество! Пусть эта историявас не пугает. Это на самом деле какая-то чепуха.

Клеопатра смотрела на «фотографию» – этосовсем не похоже на обычный рисунок: изображение очень отчетливое – наверное,оно выполнено чернилами. Эти чернила даже испачкали ее пальцы. На рисунке былизображен Рамзес. Он стоял рядом с верблюдом и с погонщиком. На нем был смешнойтяжелый наряд нового времени. Надпись под «фотографией» гласила: «Долинацарей».