– А мечта о бессмертии? Вы оставили ее?

Эллиот на минуту задумался. Потом не спешаответил, сам удивившись решимости, прозвучавшей в голосе:

– Скорее всего, я найду то, что искал, всмерти. Я ее заслуживаю. – Он улыбнулся Рамзесу, которого крайне удивилтакой ответ. – И раньше, и сейчас, – продолжал Эллиот, – небесапредставлялись мне некой бескрайней библиотекой с неограниченным количествомкниг. И картин, и статуй, которыми можно любоваться вечно. Я представлял себезагробную жизнь как бесконечный путь к познанию. Как вы думаете, это возможно?Это ведь лучше, чем сразу же получить один скучный ответ на все вопросы. Рамзеспечально улыбнулся:

– Ваш рай состоит из творенийчеловечества. Как наш древний египетский рай.

– Да, наверное. Огромный музей. И полноеотсутствие воображения.

– Не думаю.

– О, мне так хочется обсудить с вамимассу вещей: я бы многое хотел узнать у вас.

Рамзес не ответил. Он по-прежнему неподвижностоял перед графом. Эллиоту было приятно, что его слушают так внимательно,стараясь понять. Он знал, что большинство людей не умеют слушать.

– Но, похоже, мое время истекает, –вздохнул Эллиот. – Теперь мое бессмертие заключено только в моем сынеАлексе.

– Вы мудрый человек. Я понял это ещетогда, когда впервые заглянул в ваши глаза. А вот мошенник вы никудышный. Когдавы сказали мне, что Клеопатра убила Генри и его любовницу, я сразу же понял,где вы ее прячете. В доме танцовщицы – больше негде. Но я подыграл вам. Я хотелпосмотреть, как далеко вы зайдете. Но вы вышли из игры. Вы не для этогосозданы.

– Ну что ж, значит, мою авантюру можносчитать законченной. Если вы захотите, чтобы я остался здесь после отъездадетей… Правда, я не знаю, чем может быть вам полезен старый больной человек.Так ведь?

Рамзес немного помолчал.

– Почему вы не испугались, когда увиделиее в музее? – спросил он.

– Я испугался. Я был в ужасе.

– Но вы защитили ее. Вряд ли вы сделалиэто исключительно из корыстных соображений.

– Корысть? Нет, не думаю. Она притягиваламеня – так же, как вы. Тайна, загадка. Мне хотелось разгадать ее, постичь. Акроме того…

– Что?

– Она была живая. И ей было больно.Рамзес опять на минуту задумался.

– Вы уговорите Джулию вернуться в Лондон– на то время, пока это все не кончится? – спросил Эллиот.

– Да, уговорю, – сказал Рамзес. Онвышел и закрыл за собой дверь.

Они гуляли по Городу мертвых, по «территориидля экзальтированных личностей» – так это место называли арабы. Здесь султанымамлюков строили свои мавзолеи. Они видели крепости Вавилона Они бродили побазарам. Жара измучила Алекса. А душу Клеопатры переполнили впечатления оттолько что сделанных открытий: перед ней прошла вся история, соединившая этотрадостный день со временем ее юности.

Ей больше не хотелось осматривать древниеразвалины. Ей хотелось просто побыть с лордом Саммерфилдом.

– Ты мне нравишься, юный лорд, –сказала она ему. – Мне с тобой очень уютно. Благодаря тебе я забываю освоей боли. И о счетах, которые мне нужно свести.

– О чем ты говоришь, милая?

И опять она подумала о хрупкости, уязвимостиэтого смертного мужчины. Дотронулась до его шеи. Опять пробудилисьвоспоминания, пугающая волна воспоминаний – такая похожая на те черные волны,из которых ее вызволили: на черные воды смерти.

Интересно, разная ли у всех смерть? Антонийтоже утонул в черных волнах? Ей показалось, ничто не отделяет ее от той минуты,когда Рамзес отвернулся от нее, когда отказался дать Антонию эликсир. Она сноваувидела себя стоящей на коленях и умоляющей: «Не дай ему умереть!»

– Вы такие хрупкие, все вы… –прошептала она.

– О чем ты, милая?

«Значит, я осуждена на одиночество? Среди всехэтих людей, которым предстоит умереть? О Рамзес, я проклинаю тебя!» И когда онаснова увидела ту самую старинную спальню, когда снова увидела лежащего накушетке умирающего мужчину и другого, бессмертного, который отвернулся от нее,ей бросилось в глаза то, чего она не заметила в те трагические минуты: оба онибыли людьми, и в глазах Рамзеса стояло горе.

Позже, после того как Антония похоронили,когда она сама лежала будто мертвая, отказываясь говорить и двигаться, Рамзессказал ей: «Ты была самая лучшая. Ты была единственная. Ты обладала отвагоймужчины и сердцем женщины. Ты обладала мудростью царя и хитростью царицы. Тыбыла совершенством. Я думал, что твои любовники многому научат тебя. Я неожидал, что они тебя сломают».

Что бы она ответила сейчас, если бы сноваоказалась в той спальне? Что знает и понимает это? И все-таки, несмотря наохватившую ее горечь, при взгляде на шагавшего рядом юного лорда Саммерфилда,на этого прекрасного и беспомощного мужчину-мальчика, она испытывалаинстинктивную темную ненависть.

– Милая, поверишь ли ты мне? Ведь мы такмало знакомы…

– Что ты хочешь сказать?

– Это так глупо.

– Скажи.

– Я люблю тебя.

Она нежно погладила его по щеке.

– Кто ты? Откуда ты взялась? –прошептал он, взял ее за руку и большим пальцем провел по ладони.

Дрожь страсти прошла по всему ее телу, погруди прокатилась жаркая волна.

– Я никогда не причиню тебе зла, лордАлекс.

– Ваше величество, скажите мне свое имя.

– Придумай его сам, лорд Алекс. Называйменя как: хочешь, если не веришь тому имени, которое я назвала.

В его темных глазах мелькнула тревога. Если онпопытается поцеловать ее, она повалит его прямо здесь на камни. И будетзаниматься с ним любовью, пока он снова не почувствует опустошение.

– Регина, – прошептал он. – Мояцарица.

Значит, Джулия Стратфорд бросила его.Современная женщина, которая гуляет сама по себе, которая делает все, что ейвздумается. Значит, ее мог соблазнить только великий царь. А у Алекса теперьтоже есть своя царица.

Она снова увидела мертвого Антония. «Вашевеличество, нам нужно унести его отсюда».

Рамзес повернулся к ней и прошептал:

«Пойдешь со мной?»