Сэра раздраженно фыркнула:

– Как бы там ни было, я не хочу за него выходить, но его ухаживания избавляют меня от назойливости остальных.

В ее голосе звенело отвращение.

Елена вздохнула:

– Лоренцо это понимает.

Сэра вновь нахмурилась:

– Меня настолько легко прочесть?

– Мне – возможно, – усмехнулась Елена.

Сэра хихикнула:

– Бедный Лори. Он мне и правда нравится. Когда-то я даже была в него влюблена.

– Когда-то, но не сейчас?

Сэра вздернула подбородок, и этот жест выглядел слегка напыщенно.

– Нет. Думаю, этот период моей жизни остался далеко в прошлом.

– Только послушай себя! – расхохоталась Елена. – Как типичная восемнадцатилетняя, ты считаешь себя такой взрослой!

– Я должна быть взрослой, – настаивала девушка. – И я говорила всерьез: я не выйду замуж, пока Тими не станет королем.

Елена нахмурилась:

– Но альянс с ди Кестриями, в той или иной форме…

– Элла, я достаточно наслушалась подобного от Питы, Пьеро и остальных и не желаю вновь выслушивать это еще и от тебя. Ди Кестрии и так с нами. Зачем идти на уступки, если у нас уже есть то, что нам нужно?

Елена взглянула на нее, слегка удивленная зрелостью и бесстрастностью ее слов.

– Кто-то должен предупредить бедного Лоренцо, чтобы ты не разбила ему сердце.

– О, сомневаюсь, что это так его заденет, – отмахнулась Сэра. Она с любопытством посмотрела на Елену. – Вижу, ты сегодня накрасилась. Надеешься привлечь чье-то внимание?

Елена жестом остановила ее:

– Просто не хочу, чтобы до Гурвона дошли слухи, что я плохо выгляжу. Я уже беспокоюсь из-за того, что мое отсутствие в эти недели могли заметить.

Установив обереги, Елена удалилась. Забравшись в постель, она закрыла глаза и вызвала образ прекрасного лица, широко улыбавшегося и смотревшего ей прямо в глаза. Небольшая иллюзия не требовала больших затрат энергии и позволяла на чем-то сконцентрироваться. Руки Елены скользнули вниз ее живота. Она не торопилась. Ее вздохи стали громче, а когда Елена достигла оргазма, чувство было таким, словно внутри нее прорвало небольшую плотину.

Проснувшись на следующее утро, Елена поняла, что чувствует себя так хорошо, как не чувствовала уже много недель.

Ухаживания Лоренцо продолжали вызывать интерес озадаченных придворных, ожидавших увидеть бурный роман, но вместо этого наблюдавших отстраненную вежливость королевы-регентши, все так же сконцентрированной на государственных делах. «Да что не так с девчонкой? – задавались вопросом они. – В ней что, не текут соки?»

– Некоторые люди винят тебя, – осмелилась сказать Елене Тарита однажды утром.

Елена подивилась прямоте юной служанки.

– Почему?

– Ну, некоторые говорят, что ты чрезмерно защищаешь ее, используя заклинания, закрывающие сердце Сэры.

Елена заворчала:

– Они говорят только это?

– О, другие думают, что ты сама ее соблазнила! – захихикала Тарита.

Елена с отвращением фыркнула. Эти люди что, вообще неспособны придумать что-то оригинальное?

Служанка ухмыльнулась:

– Многие просто возмущены тобой! Они считают, что твои короткие волосы выглядят варварски и свидетельствуют о том, что ты – сафистка. Другие говорят, что ты сама положила глаз на Лоренцо.

Елена вздернула бровь. Ей потребовались большие усилия, чтобы не покраснеть.

– Правда?

– Этот слушок я пустила сама, – хихикнула Тарита с гордостью. – Сказала, что ты просто втюрилась в него.

– Тарита!

– Но это ведь правда. Твои простыни потные, как в борделе. Мне приходится менять их каждый день. А люди видят, что ты за ним наблюдаешь. Они думают, что это забавно.

Елена ощутила вспышку злости.

– И почему же это забавно?

– О, лишь потому, что тебя до этого момента мужчины не слишком-то интересовали.

– Я мужчин тоже не слишком интересовала.

– Это неправда. Все говорят, что половина рыцарей пыталась затащить тебя в постель, когда ты приехала. В казармах делали ставки на то, кто первый тебя соблазнит. – Девчонка расхохоталась. – Мужчины любят хвастаться друг перед другом, госпожа. Но это не значит, что они действительно имеют в виду все, что говорят; так принято, вот и все. Для них нормально соревноваться друг с другом.

Елена сжала и разжала кулаки:

– Что ж, если это то, что они обо мне думают, то они все могут катиться в Хель.

– Это всего лишь мужские разговоры, госпожа. Ты должна принимать Лоренцо таким, какой он есть, а не таким, как его изображает молва.

– Я вообще не планирую его «принимать», – ответила Елена сердито и зашагала на утреннее заседание регентского совета королевы.

Сидеть в одном помещении с Лоренцо и видеть, как он тоже вживается в свою роль, было тем еще испытанием. Он хорошо говорил, демонстрировал понимание стратегической ситуации, был проницателен и серьезен. Время от времени их взгляды встречались, и по его глазам было ясно, что он ее простил. Он даже пошутил о поцелуе, который она пообещала ему в ту роковую ночь, и сердце Елены затрепетало. Ее охватила типично подростковая неуверенность. А ведь она думала, что выше подобных эмоций.

Ты выглядишь нелепо, Елена. Не выставляй себя дурой. Он на двадцать лет младше тебя, а ты – едва ли самая красивая женщина при дворе. Однако она ничего не могла с собой поделать.

Впрочем, Массимо ди Кестрия по-прежнему не отставал от своего брата, настаивая, что Лоренцо должен упрочить влияние семьи, поэтому Елена вновь шла по красивым садовым аллеям под руку с ним, не отрывая глаз от Лоренцо и Сэры. Барон досаждал ей малоинтересными россказнями о своих многочисленных детях. Солнце медленно садилось за горизонт, превращаясь в розовато-оранжевый диск.

Массимо уже собирался разразиться очередной диатрибой, однако неожиданно замер. Его челюсть отвисла. Проследив за взглядом Массимо, Елена увидела, что Лоренцо упал перед Сэрой на одно колено. Они находились в увитой розами беседке.

Слова Лоренцо были хорошо слышны:

– Королева-регентша, Сэра, окажете ли вы мне честь, став моей женой?

Лицо Сэры осталось невозмутимым.

– Увы, Лоренцо, я не могу принять твое предложение, – ответила она ровным голосом. – Твое общество мне приятно, а твоя семья – дорогие друзья Нести, однако я поклялась оставаться незамужней девой, пока мой брат не достигнет совершеннолетия. Прошу, уважай мое обещание и знай, что я уважаю тебя настолько глубоко, насколько это вообще возможно.