Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я легла рядом с Шандором на краешек дивана, коснулась его лица своей ладонью, провела пальцами по его губам. От него исходил крепкий запах алкоголя, но я старалась не обращать на это внимание, сказала себе, что потерплю, главное, чтобы это случилось. Я стала расстегивать его рубашку, нерешительно, боязливо, с дрожью в руках. Словно совершала преступление. Стук своего сердца я отчетливо слышала в ушах. Это был страх, что Слобода проснется и возненавидит меня за то, что я делаю, но перед глазами стоял уходящий поезд, в котором Шандор, и мое беспросветное будущее без него, и я вершила свое злое дело. Но свято верила, что делаю это, пусть не ради совместного, но собственного счастья.
Последняя пуговица поддалась моим дрожащим пальцам, и я распахнула полы его сорочки. Моему взору предстал темноволосый треугольник на его груди. Боже, какой он мужественный! Как я хочу, чтобы он был моим! Я приподнялась и коснулась губами его обнаженной груди. Как же бьется его сердце – бьется для меня, ради меня. Какое-то безумие завладело моим телом, я поднялась выше и поцеловала его в губы. Я ждала, что он ответит, ведь он не может не чувствовать поцелуй, даже несмотря на то, что пьян. Одной рукой я проникла под его щеку, второй – под его рубашку и стала гладила спину: широкую, крепкую, горячую. Он должен проснуться, должен отреагировать, ведь с ним не кто-нибудь, а я.
И вдруг Шандор встрепенулся, приоткрыл глаза. Мне показалось, сердце мое перестало биться, и сейчас я умру. Если он прогонит меня, окатит презрением, это конец. Мне никогда не отмыться в его глазах.
– Лизавета? – еле внятно пробормотал он. – Ты мне снишься?
Я выдохнула.
– Да, Шандор, я твой сон, – сказала я чужим голосом. – В нем ты волен делать все, что хочешь.
– Я хочу тебя…
И Шандор завладел моими губами, подмяв меня под себя. Я погрузила свою руку в его шевелюру и стянула резинку. Мне хотелось чувствовать шелковистость его волос между своих пальцев и вспоминать эти ощущения, когда мы расстанемся. Другой рукой я вцепилась в его плечо, отвечая на поцелуй. Это не тот поцелуй, какой был в лекционном зале. В нем неистовство и голод. Моя правая нога инстинктивно согнулась в колене и прижалась к его бедру. Его плоть напряглась, и что-то сжалось внизу моего живота. Божечки, что это? Решительными движениями он стянул с моих плеч рукава и обнажил грудь. Меня бросило в жар, когда я ощутила его ладонь на моей груди – набухшей, как почка на дереве весной. Грудь четко вошла в его руку, точно была для нее создана. Горячая волна обожгла мои внутренности и двинулась к лону. А там какая-то неведомая мне пульсация грозится вырваться мощным потоком наружу и затопить все вокруг. И поцелуи Шандора, устремившиеся от моих губ к шее, лишь усиливали трепет, сосредоточившийся внизу живота. О, Господи, что со мной? Это и называется желанием? Страстью и томлением? О, это самое лучшее из того, что случалось со мной прежде.
С моих уст сорвался тихий стон, и непроизвольно я подтолкнула его тело спуститься ниже. Он приник губами к моей груди и завладел соском. Я снова застонала, мое дыхание участилось, и я вся превратилась в средоточие безудержного желания, что разгорелось в нижней части моего тела.
Пока его губы переходили с одной груди на другую – то посасывая соски, то покусывая, его рука спустилась ниже и, скользнув по ноге, проникла под платье и коснулась трусиков. Он одним рывком стянул их с меня, и мне оставалось только помочь ему ногами скинуть их с себя. Шандор нащупал пальцами потаенный бугорок между двух горячих створок и стал его поглаживать. Новая волна возбуждения разлилась по всему моему телу, я вонзила ногти ему в плечи, и из моего горла вырвался более громкий сладострастный стон. Он снова стал целовать мои губы, засасывая их своими губами, лаская языком и вновь проникая им в мой рот. Я ощутила, как из глубин моего тела излилась влага, и я не в силах сдерживать эмоции прогнулась в пояснице, откинула голову назад и вновь застонала. Эти звуки эхом отозвались в мужском теле. Бедром я ощущала напряжение в брюках Шандора и пульсацию с каждым моим стоном. Я должна что-то сделать с его желанием, как-то помочь ему высвободиться, но руки перестали меня слушаться, и я никак не могла нащупать его замок на брюках.
– Шандор, о, Шандор…
Сквозь заложенные от страсти уши, я услышала его стон и почувствовала, как его два пальца спустились ниже и проникли в мое лоно, увлажненное и разгоряченное. Ох… Ох…
– Пожалуйста, Шандор… Я прошу тебя…
– Сейчас, потерпи, детка, я уже иду, – услышала я, и он закопошился со своим ремнем.
Что? Он назвал меня деткой? Я – детка?! Это Шандор сказал или мне послышалось?
– Нет, нет, я не хочу! Я не могу. Нет!
Меня охватила паника, и я стала вырываться из его рук. Мне удалось высвободиться, кажется, я даже его ударила по лицу, быстро подскочила с дивана, отбежала на два шага, и, машинально выставив руки вперед, умоляла его не приближаться. Он уперся рукой в диван и в этом полусидящем положении жмурил глаза, словно не мог избавиться от пелены, застилавшей их, и тряс головой, будто бы прогоняя видения. Потом он поднял на меня глаза и недоверчиво произнес:
– Лизавета? Что ты здесь делаешь?
Пока он приходил в себя, я успела поправить одежду, и боязливо озиралась по сторонам в поисках своих трусиков. Его вопрос привел меня в дикий ужас, и я не знала, что ответить. Если он сейчас вспомнит, что