моей супруге убеждение, будто наш погибший сын погребен в Могиле Неизвестного Солдата под Триумфальной аркой. Однако клянусь честью, что таковая попытка занять место Неизвестного Солдата не была осуществлена ни мною, ни господином Лерьо.

Руксваль молчал; граф, который выглядел таким же удивленным, как министр, тем не менее прочел текст вслух громко и размеренно, словно взвешивая каждое слово.

– Что ж, все изложено вполне ясно, мне нечего прибавить или исправить, – сказал он. – Если бы я сам писал это заявление, я не смог бы лучше изложить факты.

И граф без колебаний поставил свою подпись, добавив:

– Я полагаюсь на вас, господин министр. Малейший намек на правду станет причиной смерти матери, которая виновата лишь в одном – в безграничной любви к своему сыну. Итак, вы можете мне обещать?..

– Я всегда верен своему слову, месье. Раз я обещал, то сдержу его.

Он рассеянно пожал руку графу де Буа-Верне, молча проводил его до двери, закрыл ее и, подойдя к окну, снова уткнулся лбом в стекло.

Значит, Петигри разглядел правду! Во мраке неизвестности, в путанице препятствий и уловок какой-то Петигри сумел различить еле видимую тропинку, ведущую к истине! Руксваль был одновременно и растерян, и разозлен; вся его радость оттого, что дело окончилось так благополучно, сильно померкла от этой мысли.

Он услышал у себя за спиной тихое хихиканье, несомненно исходившее от бывшего полицейского, праздновавшего свою победу, и с содроганием вспомнил тот ужасный острый клык.

«Он смеется надо мной, – подумал Руксваль, – и смеялся с самого начала. Но предоставил мне барахтаться во всем этом просто забавы ради. А ведь мог бы меня предупредить, но не сделал этого. Вот же скотина!» Однако высокий статус министра не позволял ему долее оставаться в этом унизительном положении. Он решительно обернулся и резко сказал:

– Ну что ж… Вам повезло, только и всего! Вы, вероятно, случайно напали на какую-то улику…

– Да какие там улики! – хихикнув, бросил Петигри, явно не желавший давать спуску своему собеседнику. – Что в них толку?! Достаточно просто пораскинуть мозгами и призвать на помощь каплю здравого смысла.

И он произнес, с убийственным добродушием, целую речь:

– Видите ли, мсье минисс, ваша история с самого начала выглядела сомнительной. От нее за сто верст несло враньем и нелепостью. Противоречия, умолчания, фантазии… да чего в ней только не было! И затея эта дурацкая… Ну, то, что графиня в нее уверовала, – это еще можно понять. Но вы – министр, государственный деятель!.. Прикиньте сами: легко ли это – жонглировать трупами, в наше-то время?! Разве такое возможно? Ведь власти задумали, что Неизвестный Солдат должен быть именно неизвестным; для этой церемонии готовят специальные фургоны, привлекают важных людей – чиновников, генералов, маршалов, министров, чёрта, дьявола с его свитой, и вы – наивный человек – поверили, будто какой-то господин с толстой мошной может позволить себе роскошь обмишурить весь свет и купить под Триумфальной аркой бессрочное владение для своего сына?! Ну знаете, я много чего повидал в жизни, но чтоб такое!..

Руксваль прервал его:

– Да, но доказательства говорили…

– Доказательства – это всё детские игрушки. Я же, Петигри, сразу спросил себя: «А если граф не мог оплатить Триумфальную арку? Тогда что же он измыслил вместе с этим субъектом – Лерьо?» Но стоило мне увидеть, как он обхаживает свою супругу, – и я сразу понял, где собака зарыта. И подумал про него: «Э-э-э, парень, да ты хитрец! Ты затеял всю эту катавасию, чтобы спасти свою половину, и внушил ей, что дело выгорело. Правда, храбрости тебе не хватает, и стоит моему патрону рассердиться и пригрозить тебе, как ты мигом подожмешь хвост!» Вот и все дела, мсье минисс… Ваш праведный гнев. Угрозы. И Буа-Верне поджал хвост.

– Хорошо, пусть так, – сказал Руксваль, – но откуда вы знали, что он вернется сюда и что все это произойдет именно таким образом?

– Вот тебе на! А пальто?

– Какое пальто?

– О господи, да если б не мое пальто, разве бы он вернулся сюда? Ему нужен был предлог, чтобы отойти от своей мадам и признаться во всем, пока правосудие не сунуло нос в это дело.

– И что же?..

– А то, что, когда он уходил, я подсунул ему свое пальто заместо его собственного. Он же был как помешанный, ничего не видел. И только когда он вышел и сел в машину, то заметил мою хламиду и воспользовался этим предлогом, чтобы вернуться! Ну как, недурно сработано, верно? Конечно, я в своей жизни проделывал фортели и покруче, иногда даже куда круче… Но хитрее этого, кажись, не было. Выиграть, ничего не делая!.. Это все равно что сбить с ног противника, не вынимая рук из карманов! Классная работенка, верно?

Руксваль молчал. Смекалка и хитроумие, с которыми действовал Эркюль Петигри, обескуражили его. Сидя один в своем уголке, не вмешиваясь в общий разговор, не задавая никаких вопросов, зная об этой истории только то малое, что Руксваль счел нужным ему сообщить, этот Петигри на самом деле руководил всей операцией, подкидывал нужные вопросы, выводил эту интригу на свет божий и, наконец, незаметно, но с потрясающей ловкостью подсказал нужное решение. Слов нет – он мастер своего дела. Оставалось только снять перед ним шляпу.

Руксваль схватил свой бумажник и вынул из него крупную купюру. Но его рука замерла в воздухе, остановленная властной фразой:

– Спрячьте это, мсье минисс, я свое и так получу.

Клык блеснул во рту, откуда вырвался приглушенный смешок.

Но лицо тут же приняло хищное выражение. Как тут не вспомнить насмешливые слова: «Разве я не имею права позабавиться, когда кто-нибудь из моих начальников дает промашку?! Ну и злятся же они тогда! Вот это и есть моя награда!»

Руксваль случайно увидел себя в зеркале. И убедился, что последние слова Петигри не были преувеличением. Он действительно был вне себя.

– Да ладно, не переживайте вы так, мсье минисс, – снисходительно сказал экс-полицейский. – Я разбирался еще и не с такими мудреными делами. Ваша ошибка в том, что вы действовали по логике, а логика того, что видишь, и того, что слышишь, – это такая вредная штука, что ее надо бояться как огня. Настоящая-то – она вроде подземного ручья: бывают такие источники, вот их-то и нельзя упускать из виду! А вы нынче его проглядели. Вместо того чтобы вникнуть в церемонию погребения, проверить восьмерых мертвых солдатиков, доставленных в каземат Вердена, вы устранились! «Такие сцены не обсуждают! Каждое сказанное здесь слово – кощунственно!» Ан нет, мсье минисс… нужно