– Да говорите же, черт подери, что вы имеете в виду?

– Истину, мсье минисс. Наступают иногда такие минуты, когда истине нельзя помешать выйти наружу. Запри перед ней дверь, она войдет через окно. Но вот эта дверь совсем рядом со мной, и вы же не запретите мне открыть ее, верно, мсье минисс?

Разъяренный Руксваль сам приоткрыл дверь. В проеме показалась голова секретаря.

– Простите, господин министр, тот человек, который недавно вышел отсюда, хочет забрать свое пальто.

– Какое пальто?

– Господин министр, тот человек забыл его… или, вернее, ошибся и взял чужое…

Но тут вмешался Эркюль Петигри:

– В самом деле, мсье минисс, я и сам вижу, что вышла ошибка. Этот месье ушел в моем пальто, а мне оставил свое. Может, мы его впустим, этого человека?

Руксваль кивнул. Секретарь исчез, и почти сразу в кабинет шагнул граф де Буа-Верне. Состоялся обмен пальто. Граф поклонился Руксвалю, который демонстративно отвернулся от него, подошел к выходу и взялся за дверную ручку. Однако уже на пороге он помедлил, прошептав несколько слов, которые никто не расслышал. Потом де Буа-Верне внезапно вернулся на середину кабинета.

– Десять минут прошли, мсье минисс, – шепнул Петигри. – Значит, сейчас это произойдет.

Руксваль ждал. События, кажется, развивались согласно предсказаниям бывшего полицейского.

– Что вам угодно, месье?

После долгой нерешительной паузы граф де Буа-Верне спросил:

– Господин министр, вы действительно намерены выдать нас?.. Последствия такого поступка будут настолько тяжелыми, что я позволю себе привлечь к ним ваше внимание… Подумайте только – какой скандал… как будет возмущаться народ…

Руксваль гневно вскричал:

– А разве я могу поступить иначе?

– Да, можете… Более того, обязаны… Нужно, чтобы все это закончилось между вами и мной, притом абсолютно мирно… Мы должны прийти к согласию, иного выхода нет…

– К согласию? Я предложил вам достойный выход, но мадам де Буа-Верне его отвергла.

– Она – да, но не я…

Руксваль был поражен: только что Петигри предсказал это разногласие между мужем и женой.

– Объяснитесь.

Граф колебался. Наконец он заговорил – неуверенно, делая паузы после каждой фразы:

– Господин министр, я питаю к моей супруге безграничную привязанность… которая иногда толкает меня на уступки… как бы это сказать… на опасные уступки. Именно это и произошло в данном случае. Смерть нашего бедного сына потрясла мою жену до такой степени, что она, несмотря на свои религиозные убеждения, дважды пыталась покончить с собой. Это стало для нее истинным наваждением. Я пристально следил за каждым ее шагом, но боялся, что рано или поздно она осуществит свое ужасное намерение. Именно в то время ко мне явился Максим Лерьо, и вот тогда-то, в ходе нашего разговора, мне и пришла в голову мысль устроить это… эту…

Граф запнулся, не решаясь произнести ужасные слова. Руксваль, вконец раздраженный, прервал его:

– Мы напрасно теряем время. Мне уже известно, к чему привели ваши махинации. И это единственное, что имеет значение.

– Вы правы – это единственное, что имеет значение, – сказал граф, – и именно потому я настаиваю, чтобы вы меня выслушали. Вы узнали о подготовке этого… деяния и поспешили заключить – в основном из страха перед скандалом, – что оно имело место. Но все было совершенно иначе.

Руксваль не понимал, куда клонит граф:

– Как это – совершенно иначе? Но вы же это не опровергли.

– Я не мог.

– Почему?

– Потому что это услышала бы моя жена.

– Однако мадам де Буа-Верне сама призналась…

– Она – да, я – нет. С моей стороны это было ложью.

– Ложью?! Но факты говорят сами за себя, месье! Неужели мне придется зачитывать вам материалы досье, протокол, свидетельства, которые описывают похищение тела и ваши встречи с Лерьо?!

– Повторяю, господин министр, эти факты свидетельствуют о наших планах, но не об их осуществлении.

– Что это значит?

– Это значит, что между нами и Максимом велись переговоры и что похищение тела действительно имело место. Но я никогда в жизни не совершил бы того, что считал отвратительным, кощунственным поступком, да и Максим никогда не пошел бы на такое.

– Тогда что же это было?

– Просто намерение создать у моей жены…

– Создать – что?

– Иллюзию, господин министр.

– Иллюзию? – повторил Руксваль, начиная понимать истинную подоплеку случившегося.

– Да, иллюзию, которая могла поддержать ее, вернуть к жизни… И которая действительно поддерживала ее до сих пор. Она верит, господин министр! Вы понимаете, что это значит для нее? Она верит, что ее сын покоится в священной могиле, и эта вера придает ей сил.

Руксваль опустил голову и прикрыл глаза ладонью: ему не хотелось, чтобы остальные увидели отразившиеся на его лице радость и облегчение.

И он ответил, стараясь говорить бесстрастно:

– Так вот что случилось. Вы устроили инсценировку?.. Однако все доказательства…

– Я специально подбирал их так, чтобы у моей супруги не возникло никаких сомнений. Она все видела, господин министр, она пожелала присутствовать при эксгумации тела и его переносе в фургон. Но как она могла заподозрить, что этот фургон направился вовсе не к каземату Вердена и что на самом деле наш несчастный сын был погребен там же, совсем недалеко, на деревенском кладбище, куда я иногда езжу, чтобы поклониться его могиле, от своего имени и от имени его матери?!

Он говорил правду – Руксваль был в этом уверен. Да и можно ли было усомниться в словах, непреложно подтвержденных фактами?! Руксваль спросил:

– Какова же роль Максима Лерьо?

– Максим Лерьо во всем подчинялся мне.

– А его дальнейшее поведение?

– Увы, деньги, которые я ему давал, способствовали его падению в бездну разврата. Не могу себе простить этого! Чем больше я платил, тем больше он требовал, а иначе грозил все рассказать моей супруге. Однако я ручаюсь, что по натуре своей он честный малый. И он обещал мне уехать.

– Вы готовы поручиться в абсолютной правдивости вашего заявления? – спросил Руксваль.

– Я готов на всё, лишь бы моя жена ничего не узнала и продолжала верить…

– Итак, мы договорились, месье. Тайна останется тайной, в этом я вам ручаюсь.

Министр достал листок бумаги и попросил графа написать признание.

Но в этот момент Эркюль Петигри, ткнув пальцем в телефонный справочник, шепнул Руксвалю:

– Вон там, мсье минисс, под книгой… Вытащите его, и вы увидите…

– Увижу… что?

– Признание… Я его только что составил.

– Так вы знали?!.

– Еще бы мне не знать, черт возьми! Графу осталось только поставить свою подпись.

Пораженный Руксваль сдвинул справочник, схватил листок и прочитал:

Я, нижеподписавшийся граф де Буа-Верне, признаю, что при пособничестве господина Лерьо предпринял некоторые действия с целью внушить