Значительную отрасль хозяйственно-экономической статьи в Запорожье составляло также звероловство. При малочисленности населения на огромном территориальном пространстве в запорожских степях, особенно по берегам рек, озер, островам, балкам, оврагам, косам, водилось необозримое множество всякого рода зверей и птиц. Звероловство в меньшей мере было развито у запорожцев, чем рыболовство: «им занимались токмо бедные, из коих никто не достигал довольной жизни»[1024], – пишет о том Зуев. Тем не менее для этой цели у запорожских казаков существовал особый класс людей, живших преимущественно в местах Бугогардовской паланки, имевших отдельное куренное устройство и подчинявшихся отдельному, из той же среды выбранному атаману. Люди эти назывались лисичниками, потому что главным предметом их охоты была лисица, не исключавшая, впрочем, охоты и на других пушных зверей. Для запорожских лисичников важно было не столько мясо убитых животных, которым казаки вообще не дорожили, потому что любили больше рыбную, чем мясную пищу, сколько звериные меха. Меха эти составляли предмет торговли, пошлины, подарков и одежды: они продавались московским, польским, украинским и татарским купцам, ими платилась пошлина в войсковой скарб и сечевую церковь, они посылались в подарок московским царям и вельможам, особенно лисьи меха; из них делалась и одежда казаков: шкуры коз на штаны чабанам, а меха видних на шапки запорожцев, ляхов и жидов, и были в большой моде у всех[1025]. Звериная охота в Запорожье сопряжена была с большими трудностями: для того чтобы выследить зверя, особенно зимой, нужно было скитаться по безмерным степям, залегать по глубоким балкам, заглядывать в темные овраги, отыскивать норы зверей, копать ямы, расставлять сети, капканы, и иногда в погоне за зверем по целым дням зимой терпеть голод и холод, летом испытывать зной и жажду. С ружьями, собаками, сетками, капканами и железами[1026] запорожские ловчие, после долгих поисков, возвращались, одобыченные разными звериными шкурами, в свои курени и тут прежде всего отдавали кожи для вычинки особому специалисту этого дела «гарбарю», потом, после выделки, делили их между собой и после дележа продавали купцам на месте или в отъезде. Слава о богатстве зверей и дичи, об удальстве запорожских лисичников привлекала в Запорожье много охотников с Украины, из Польши и России; из последней присылались иногда в запорожские степи охотники от высочайшего двора, которым запорожцы всячески помогали, считая то за особую честь[1027].

Птицеловство в меньшей мере было развито у запорожских казаков, чем звероловство; по крайней мере, оно не составляло предмета торговли и промысла в их крае, и если кто отправлялся в степь стрелять дичь, то делал это лишь в крайнем случае – когда не имел какой-либо другой пищи, особенно рыбной, для пропитания[1028].

Пчеловодство также составляло некоторую хозяйственно-промышленную отрасль у запорожских казаков: «иные живут в зимовниках, для своих лошадей и прочего скота, а другие живут для ловли рыбы, зверей и птиц; також имеют многие пчельники»[1029], – читаем вновь у Мышецкого. Особенно известными местами для пчеловодства были урочища по Днепру, Ингулу и Громоклее, где запорожцы «изрядное количество меду добывали»[1030]. Занятие пчеловодством было в особом почете у запорожских казаков. «Пчола – Божа мушка, а пасишнык – угодный Богови чоловик», – говорят и теперь старые деды на Украине; читая разные молитвы при постановке ульев на пасеке, деды указывают и на пользу от той «Божьей мушки»: «воск на свйчу, мед на пыщу». Оттого многие из запорожских казаков под конец жизни часто удалялись на пасеки, как бы в монастырь, предаваясь там молитвам, посту и воздержанию от праздных слов; многие там и жизнь свою кончали; у кошевого атамана Ивана Дмитриевича Сирко была пасека в знаменитом Черном лесе, около 1660 года[1031]; под конец жизни он удалился на собственную пасеку, в Грушевку, где и окончил дни своей замечательной жизни в 1680 году[1032]. От пчеловодства запорожские казаки извлекали троякую выгоду: соты употребляли в пищу, из меда приготовляли напитки, а из воска делали свечи как для сечевой церкви, так и для монастырских и многих приходских церквей.

Огородничество сравнительно в меньшей мере было развито у запорожских казаков, чем перечисленные отрасли хозяйства; тем не менее оно все же существовало у них, как свидетельствуют о том современники[1033], но практиковалось не столько для того, чтобы извлекать из него выгоды, сколько для того, чтобы удовлетворять своим собственным потребностям; из огородных овощей запорожцы возделывали капусту, огурцы, кавуны, дыни, редьку, бураки, пшеничку (кукурузу), лук, чеснок, гарбузы (тыквы), табак и др.[1034]; последний принадлежал к породе nicotiana rustica и был в употреблении у казаков уже в первой половине XVII века, как о том свидетельствует малороссийский летописец[1035]. Последнее обстоятельство показывает, что в Восточную Европу табак скорее был занесен из Азии, чем из Америки, через посредство Западной Европы: Америка открыта в 1492 году; табак стал возделываться в Западной Европе, впервые именно в Голландии, только около 1610 года; много времени должно было пройти, пока он привился в Западной, а тем более в Восточной Европе; отсюда естественно думать, что распространителями табака в Восточной Европе были именно запорожские казаки, усвоившие его от крымцев[1036].

Еще в меньшей степени, чем огородничество, развито было у запорожских казаков садоводство; тому, разумеется, препятствовала как самая почва в Запорожском крае, не везде удобная для разведения деревьев, так и непостоянный сухой климат, вредно действующий не только на посаженные, но и на природно растущие деревья. «Садов нигде не заведено, а содержать инде около заводов (рыбных) дикую грушу, яблонь, либо вишеньку без всякого призрения»[1037], – говорится об этом в знакомых нам «Записках Одесского общества истории и древностей». Нельзя, однако, сказать, чтобы запорожское войско не заботилось о разведении фруктовых деревьев: из дошедших до нас ордеров Запорожского Коша 1764 и 1772 годов видно, что войсковая старшина особенно старалась сохранить «родючее дерево, в пользу общую ежегодно дающее плод», но при всем этом в тех же ордерах говорится, что, «не страшась истязания Божия», обыватели рубили и опустошали фруктовые деревья, груши, яблони и прочие «родючие» деревья[1038]; особенно, разумеется, страдала у запорожских казаков всякая лесная растительность во время набегов татар: «Татары около зимовников и на лугах выбивали травы, истравляли сено, разоряли молодой лес, рубили старый лес, не щадя и садовых дерев»[1039].