людей, за что она претворила в жизнь свои угрозы и убила Каспара Шульца и его дочь Катрин. После Александра ничто не держало рядом с ней. В порыве ярости и горя он застрелил ее теми самыми запрещенными экспансивными пулями. – По телу Саши пробежали мурашки. – Я никогда не забуду ее предсмертные вопли. Ее смерть была невероятно мучительной.

– Независимая экспертиза подтвердила, что убитая на фото – Делинда Каннингем, – подытожил Мейджерс.

Вопрошающие взгляды судей вновь обратились к Александру.

– Почему вы умалчивали обо всем этом, мистер Каннингем? Если все это, конечно, правда.

Александр мял руки, не поднимая взгляд.

– Мистер Каннингем, все, о чем сейчас говорила сторона защиты, – это правда? – чуть грознее спросила одна из судей.

Сердце юноши стучало где-то в горле.

– Александр, – обратился к нему Саша мягким тоном, – прошу, скажи правду.

Он понял, что следует делать, как только услышал все доказательства его невиновности.

– Нет, все это неправда.

Безнадежность затопила сознание Саши. Он сел на место с тяжелым вздохом и поднес руку ко лбу.

Мейджерс обреченно покачал головой.

– Уважаемые судьи, как я и говорил, мой подзащитный того и добивается, чтобы…

– На взгляд суда, уважаемый адвокат, он полностью признал свою вину, – отрезала председательница с легкой ухмылкой и облегчением. Не успел Сигард ей возразить, как она стукнула молотком и объявила: – Суд переходит к закрытому подведению итогов для вынесения приговора.

Саша чувствовал, как начинает терять самообладание.

Председательница наградила его долгим заинтересованным взглядом, и, посчитав это знаком к разговору, он направился вслед за ней.

46. Сговор

Что бросалось в глаза сразу, как только открывалась дверь в кабинет председательницы, – это мебель молочного цвета на фоне темно-шоколадных стен, отделанных венецианской штукатуркой, новенького паркета и того же цвета тяжелых штор. Нос резанул ощутимый запах краски и свежего ремонта. Местами на полу различались серые разводы, будто после уборки наспех. Заметив обращенный к одному из них взгляд Саши, Ландау поспешила объясниться:

– Кабинет новехонький, еще не успели навести блеск.

Вслед за ними зашла охранница.

– Мистер Клюдер, вы не против, если вас осмотрят? – спросила Ландау с лукавой улыбкой.

Сашу ее просьба нисколько не озадачила: следовало ожидать, что его тягу к правде все оценят по достоинству, однако решат убедиться, что их никто не будет подслушивать. Поэтому он лишь молча поднял руки, позволяя женщине в черном тщательно ощупать его.

– Благодарю. Садитесь, – мягким жестом указала Ландау на кресло, приставленное к столу, и сама расположилась напротив. – Я на работе, так что могу предложить только чай, кофе, воду или сок.

– Вы позвали меня сюда явно не для дружеской беседы за напитками.

– Разумеется, в противном случае вы бы и не пошли за мной.

От жутковатой ухмылки вокруг рта Ландау проступила рябь глубоких морщин. Она потянулась вниз и поставила на стол бутылку холодного чая и стакан.

– Ну и представление же вы устроили! Разоблачение века. Продажный международный уголовный суд и безвинно осужденный бедняга Александр… – Она налила себе чай, сделала пару жадных глотков и, держа стакан у губ и не сводя пристальный взор с юноши, спросила: – Хотели оказать давление на нас, слив правду и натравив на нас людей?

– Что вы! Я не настолько наивен, чтобы верить, будто для вас имеет значение любое мнение, а не только то, которое совпадает с вашим. Я знаю, что вы лишь делаете вид, словно мнение людей для вас имеет значение.

– В таком случае вы знаете и то, что все уже давно решено.

– Не сомневаюсь в этом.

– Все, что вы сказали там, в зале, нас не удивило. Но с каналом, признаться, вы хорошо придумали. Проблемы у нас будут, но не те, на которые вы рассчитывали. Некоторые побунтуют, попротестуют, их разгонят газом, затем тема изживет себя и все забудется. – Ландау поставила опустевший стакан с громким стуком и сложила руки на столе. – А что дальше?

– Для меня важно, чтобы правда жила не только в умах причастных, но и в умах тех, кто ее добивается.

– Вы имеете все задатки революционера. Но революция хотя бы в таких узких направлениях, как судебная система, – это не то, что вам позволят провернуть. Нам хватило времени, чтобы провести расследование и установить, что Делинда Каннингем действительно все это время была жива.

– Тогда вы осознаете, что Александр невиновен?

– Осознаем, но это ничего не меняет.

– Ничего не меняет, – повторил Саша с ноткой раздражительности, кивая своим словам.

– Кто-то должен ответить за эту войну.

– Кто-то виновный.

Ландау облизнула пересохшие губы и втянула голову в плечи.

– Послушайте, мистер Ма… Клюдер. Ваша жажда справедливости похвальна. Но не подставляйтесь. Вы только-только начали восстанавливать свою репутацию, а своим выступлением сейчас рискуете втоптать ее в грязь окончательно.

– Кто-то еще знает о том, что он не виновен?

– Все знают.

– То есть Мировой Совет, все судьи, спецслужбы…

– Все знают.

Саша отодвинулся от стола, казалось, пораженный ответу.

– И что же, вы просто все оставите как есть?

– Если бы Делинда была жива, мы могли бы спросить с нее за все преступления, и там у нас сидела бы она, а не Александр. Но так как он убил ее на эмоциях, мы потеряли того самого виновного во всех военных преступлениях. Люди как считали, что Александр виновен, так и будут считать. Ваши слова, разумеется, посеяли сомнения, но они ничего не изменят.

– Вы убьете ни в чем не повинного человека?

– Почему же ни в чем не повинного? Он наблюдал за этим и мало что предпринял. Да, он спас кого-то, но это капля в море, да и доказательной базы нет.

– Какая вам еще нужна база?! Свидетели, съемки, фотографии, видеозаписи, заключения экспертов и схемы. Что еще нужно?

– Мы живем в 2038 году. Все это очень легко подделать. Если вы отправите эти фотографии и видео на официальную экспертизу, будьте уверены: ни один материал ее не пройдет.

– Потому что вы не дадите им ее пройти?

Председательница смерила его надменным взглядом полузакрытых серых глаз.

– Саша, это не первый случай, не первый и не последний, когда невиновных приходится делать козлами отпущения. Все довольны приговором: Александр хочет искупить свои грехи, люди жаждут мести, а мы хотим как можно скорее разобраться с этим делом. Один только вы со своей никому не нужной – даже Александру! – правдой пытаетесь его освободить. Саша, поймите, в этом мире правда не всегда нужна. Она не всегда несет пользу. Если бы политики всегда говорили правду, человечество сгинуло бы в войнах. Вы думаете, человечество в последние пятьдесят лет держится в мире на одной только честности? Да, Александр по большому счету ни в чем не виновен, но ваши доказательства не признает ни одна официальная экспертиза. Ни одна.

Саша похолодел всем телом. Угрюмая усмешка и опущенный мрачный взгляд, преисполненный разочарования, вынудили Ландау смягчиться.

– Мистер Клюдер, вы человек уважаемый и весьма влиятельный. Но вы не ваш отец. Он мог бы внести свою