20 июля этого года. Британские спецслужбы обвиняли в этом Его Высочество Сашу Клюдера и настаивали: его исчезновение говорит о том, что он скрывается. Однако позже, когда мистер Клюдер нашелся, обвинения были сняты самими британскими спецслужбами, а расследование с тех пор не сдвинулось с мертвой точки, словно его и вовсе закрыли. Примечателен тот факт, что после смерти королевы не было проведено вскрытие – и это единственное, что нам удалось узнать о судьбе ее тела. Все данные о ее смерти засекречены. В предоставлении их нам, к слову, было отказано четырежды.

– И к чему вы клоните? – спросила одна из судей со скептическим видом. – Что она все еще жива?

– Была жива. Но об этом позже. Мисс Кац, вы видели Делинду Каннингем после ее смерти?

– Да, видела. Спустя два месяца, на следующий день после объявления войны.

– Мисс Кац, – обратился к ней председатель грозно, – вы находитесь под присягой. Вы поклялись говорить правду. Осознаете ли вы, что за лжесвидетельство вы будете нести уголовную ответственность? Возможно, с вас и были сняты обвинения в пособничестве, но суд учитывает сам факт того, что вас обвиняли в этом.

– Более чем.

– Тогда мы повторим вопрос. Вы действительно видели Делинду Каннингем после ее смерти?

Она сжала штанины, вопрошающе уставившись на адвоката.

– Повторяем, – продолжала Ландау, – что, если доказательства ваших слов не будут предоставлены, вы будете осуждены за лжесвидетельство.

Робин взглянула судье прямо в глаза:

– Я клянусь жизнью, что видела собственными глазами Делинду Каннингем на следующий день после объявления войны.

Зал разразился вздохами. Операторы вопросительно переглянулись.

Председательница поджала губы. К ней подбежала одна из охранниц, та шепнула ей что-то на ухо, и девушка удалилась, передвигаясь вдоль стены.

– И что же было на этой встрече, мисс Кац? – продолжил Мейджерс, явно довольный произведенным эффектом.

– Я сопровождала Александра. Она выдала мне форму и спросила, можно ли мне доверять и не соскочу ли я. Пригрозила смертью, если я выдам правду о ней.

– Чего она добивалась от Александра?

– Чтобы он беспрекословно подчинялся ее приказам.

– В чем была выгода Александра в работе на нее?

– Она угрожала ему смертью Каспара Шульца и его семьи в случае неповиновения.

– Иными словами, она шантажировала его?

– Все так. Она выдала ему кнопочный телефон, чтобы его не удалось отследить и прослушать. На него приходило большинство приказов.

– Уважаемые судьи, – торжественно провозгласил Мейджерс, почему-то глядя прямо в камеры. Он стащил со стола пластиковый запечатанный пакет и поднял его на уровень груди.

– Тот самый телефон. На нем были обнаружены отпечатки пальцев моего подзащитного, а также сотни входящих сообщений с указаниями, отправленными с номера, зарегистрированного на сотрудника сотовой связи. Сейчас мы продемонстрируем вам эти сообщения на экране.

Краем глаза Саша заметил потасовку у входа. Охрана велела журналистам отключить камеры и покинуть зал заседания.

– Что происходит? – задался вопросом Джон, оглядываясь.

– Я начинаю понимать, зачем нас позвал сюда Саша.

Дирк смотрел на сына в упор, но тот, словно дразня, уперся щекой в руку и беззаботно, с чуть приподнятыми в улыбке уголками рта, наблюдал за потасовкой у входа.

Меж тем на панелях мелькали скриншоты сообщений. Мейджерс зачитал некоторые из них:

– Сообщения от седьмого сентября.

«Сегодня ты выступал неубедительно. Твой несчастный вид не устрашает. Поработай над этим».

«Мне тяжело делать вид, что происходящее мне нравится».

«Но тебе придется. У людей не должно быть сомнений в твоей решительности. Ты же ведешь себя как слюнтяй. Это недостойно короля».

«Я постараюсь».

«Выслала тебе на почту файл с речью. Выучи так, чтобы отлетало от зубов. Должно звучать так, словно ты говоришь своими словами. И не подглядывай в текст. После удали файл».

Под неумолчный гул присутствующих Мейджерс дождался, когда сменится слайд.

– Сообщения от восьмого сентября.

«Наступление на Куксхафен началось. Заедь ко мне сегодня для получения инструкций. Саша сбежал вчера. Идиот, мы и так собирались его освободить».

Сообщения от девятого сентября.

«Как поживает Каспар?»

«Какая тебе разница?»

«Хочу, чтобы ты держал в уме наш уговор».

Мейджерс развернулся к судьям:

– Тут мы, кажется, подбираемся к настоящей причине войны и участия моего подзащитного в ней, а именно – к шантажу. Угрозе жизни дорогих ему людей. Нет, он даже не участвовал, он просто вынужденно представлял. По первым же сообщениям становится ясно, что мой подзащитный не принимал самостоятельные решения в войне, а лишь руководствовался инструкциями и на первых порах получал критику в свой адрес за плохое притворство.

Председательница недовольно поджала губы, обратив взгляд на бумаги перед ней.

– Ваша честь, с мисс Кац у меня все.

– Будут еще свидетели стороны защиты? – спросила она себе под нос.

– Да. Вызывается Дасом Чхве.

В зал завели высокую худощавую девушку с идеально зачесанными назад черными как смоль волосами, едва касавшимися ушей, в черном пиджаке с широкими плечами, короткой юбке-карандаше и лоферах. Черные томные глаза и бледное лицо придавали ей неживой вид.

– Мисс Чхве, расскажите о себе и о том, что вас связывает с моим подзащитным.

– Я инженер, – начала она тонким голоском. – Я была вызвана в Куксхафен для проектирования камер, пыточных, моргов и больших печей. По крайней мере, изначально цель заключалась именно в этом. Я знаю, все это звучит дико. Но я инженер, а не убийца, и лишь выполняла свою работу.

Прокурор хотела было возразить, но что-то ее остановило.

На панели замелькали снимки небольших закопченных комнат с железными дверями, встроенными топливниками и дымоходами.

– Вы знали, с какой целью их собирались использовать?

– В договоре заказа уточнялось, что для утилизации биологических отходов. Прибыв на место и оценив военную обстановку, я начала догадываться, каких именно.

– И вы все-таки согласились создать их?

– Не совсем. Перед тем как я приступила к выполнению заказа, у меня состоялся разговор с мистером Каннингемом. Он настоятельно просил перепроектировать печи так, чтобы они лишь выглядели таковыми.

– Что вы имеете в виду?

– Александр предупредил, что в них могут как заводить живых людей, так и складывать трупы мертвых. Моей задачей было продумать, как сделать так, чтобы «печи» пустели, а после их отключения складывалось впечатление, словно в них действительно сгорели люди. Технологии последних лет позволяют за считаные минуты сжигать биологические материалы до раскаленных угольков и кучки пепла так, что не разобрать, чем это было прежде: человеком или, скажем, животным. Это весьма удобно. Люди, которые занимались сжиганием, только радовались такой эффективности – меньше и легче убирать. Мы с мистером Каннингемом были на связи на всех этапах строительства этих «печей».

– Ваша честь, – обратился к суду Мейджерс, – вашему вниманию представлены схемы печей, в которых якобы сжигались люди. Как видите, рекомендуемая температура для полной утилизации «биологических материалов» – полторы тысячи градусов. Дверь из тугоплавкого металла лишь с внешней стороны. Внутри же она отделана пятисантиметровой огнезащитной панелью. Огонь исходит из боковых от двери стен. Все просто, кроме напольных элементов и потолка. В тот самый момент, когда наглухо закрывается