— Пригодились такие широкие окна!.. А у нас — узкие, неокна, а бойницы.

Откуда ты, подивился Мрак. теперь уже узнать не успеем. А вслухсказал сожалеюще:

— Тебе не стоило в это ввязываться. Молод... Да и не твояэто битва.

Улыбка Любоцвета была странной и печальной:

— Моя, — возразил он погасшим голосом. — Я ведь бьюсь заДодона, а не против...

— Как это? — насторожился Мрак.

Любоцвет заколебался, щеки окрасились румянцем. Похоже,готовился в чем-то признаться, но от двери послышался воинственный крик. Впалату ворвались новые воины. Гонта и Ховрах загородили дорогу, и Любоцвет, неуспев ответить, с мечом в руке бросился на помощь.

Зазвенели мечи, и нападавшие отхлынули, оставив пятерыхубитых. Снова их погнали вперед, и снова разбились как волны о гранитную стену.Еще трижды воевода гнал их в бой, но на этот раз даже Ховрах не дал себяранить, хотя вынуждено прижался к стене, а за ним отодвинулись и другие.

Трупы лежали один на другом, кровь стекала широкими струямии ручьем вытекала из палаты. Измученные, залитые потом и кровью, они прижалисьспинами к стене, ждали нового приступа. От хриплого дыхания Ховраха и ГонтыМрак не слышал что кричал из-за спин своих телохранителей Додон.

Наконец на том конце палаты воины расступились. В дверномпроходе появился огромный воин, выше остальных на голову. Весь в бронзе,рогатый шлем закрывает и лицо, только для глаз осталась узкая щель. Голова каквалун, толстые руки опускались ниже колен. Ноги были короткие, кривые.

— Руд! — проревел он страшно. Поигрывая боевым топором, ондвинулся через палату. — Бей!.. Руби...

— Моя очередь, — сказал Ховрах хрипло. Он с усилиемотпихнулся от стены. Ноги его подгибались, а палицу он едва не волочил поземле. — Моя пора...

Гонта прошептал что-то. Мрак поддержал, глаза вождяразбойников закрывались, по лицу пробегала быстрая как ящерица судорога. Отсередины зала донеслись злые голоса воина-поединщика и Ховраха, потом долженстрашно зазвенеть металл о металл...

Но почему-то не было ни криков, ни воплей. Когда Мракповернул голову в сторону схватки, Ховрах и воин стояли друг против друга,напряженно разговаривали. Ховрах загибал пальцы, воин сперва следил, потомругнулся, сунул меч в ножны, начал загибать пальцы по-своему. Некоторое времяспорили, потом заулыбались с облегчением, внезапно обнялись — наконец-тозвякнуло металлом, — разошлись в разные стороны.

Гонта смотрел на Ховраха вытаращенными глазами. Прошептал,когда тот вернулся:

— Что ты наплел этому мордовалу?

— Почему мордовалу, — сказал Ховрах с неудовольствием. —Какой-то ты грубый сегодня! Не с той ноги встал? Вполне достойный витязь.Вежественный! Родню чтит.. Они все такие мои племянники со стороны троюроднойсестры. Ну, не совсем племянники, но мой дед и его дед в молодости вместеграбили храм на Хмурой горе, жриц тамошних обрюхатили всех до единой, дажетелицу при храме... ну, словом, мы почти родственники, сам видишь.

Мрак прохрипел сожалеюще:

— Да, родня — это сила. Жаль, что я нездешний.

— А мне жаль, — сказал Гонта мрачно, — что я здешний. Так ине повидаю твоих лесов.

Мрак едва успел подхватить с пола палицу. Та норовилавыскользнуть из мокрой ладони как большая тяжелая рыба. Воздух был пропитантяжелым запахом свежепролитой крови, и люди шли тяжело, словно двигались вводе. Гонта сказал тоскливо:

— Боги, все еще не конец! Какие же они...

— Медленные? — подсказал Ховрах.

— Как черепахи.

— А какие это черепахи? — полюбопытствовал Ховрах.

Он задержал дыхание, выставил щит, приняв удар сразу троихтел, с усилием оттолкнулся от стены, на этот раз отпихнув настолько, что тремяударами расшиб им головы. Рядом сопели Мрак и Гонта, рубились молча, зло,сосредоточенно.

Любоцвет дрался красиво, меч его блистал как молния, а самон двигался быстро и ловко. На нем пока не было ни одной царапины, толькопогнулись пластины доспехов на плечах.

— Не могу, — проговорил вдруг Ховрах хриплым голосом. — Ужескоро обед...

Он выловил в луже крови щит, поднялся. Топор сжималпосередке, не было сил держать за конец топорища. Мрак непонимающе смотрел какон зашагал через трупы к выходу. Там его встретили блеском топоров, Ховрахзаорал дурным голосом, врубился в стену тел, щитов, копий, пошел крушить какбудто разбивал крепостные врата.

— Что с ним?

— К обеду боится не успеть, — объяснил Гонта саркастически.— Жрун ненасытный.

— К обеду... Какому обеду? — переспросил Мрак. — А, внебесном чертоге?

— Ну да. Там вроде бы только раз в день кормят. В полдень.

Он бросил короткий взгляд в окошко. Оттуда веяло прохладой,но солнце еще стояло высоко.

— И самому, что ли... — сказал он задумчиво.

С усилием подняв оба меча, он заспешил к Ховраху. Отусталости даже не переступал тела павших, обходил. Мрак вытер пот с лица.Воздух был жаркий, липкий, напоенный запахом теплой крови, лопнувшихвнутренностей, нечистот.

Впереди был непрекращающийся звон, лязг, грохот, от криковзвенело в ушах. На Ховраха и Гонту наконец навалились скопом. Те подались, ноХоврах внезапно взревел страшно, врубился в самую середку, пошел сеять смертькак рассвирепевший буйвол. Гонта попытался прийти на помощь, но его теснили,острия копий били сильно и часто. Доспехи звякали, но узкие острия находилищели, больно вонзались в тело. Дальше не пускал доспех, но кровь из многихмелких ран текла обильно, он чувствовал в голове слабый звон и обманчивуюлегкость.

Ховрах ревел и рубил во все стороны. Он оказался у самоговхода, его окружили в пять рядов, били копьями, топорами, палицами, но Ховрахвсе орал, ругался, его топор все еще сеял смерть, он весь был покрыт кровью,уже и своей, но сил будто прибавилось, и воины падали к его ногам как снопы. Онопирался о них ногой для лучшего удара, бил быстро и почти без промаха.

— Ховрах, — прошептал Любоцвет потрясенно, — я не думал, чтоон такой герой!

— К обеду спешит, — ответил Мрак непонятно.

— К обеду? Какой сейчас может быть обед?

— Ховраху не ляпни, — предупредил Мрак. — Обидишь... доконца жизни.

Двое подкрались со спины, с размаха ударили копьями. Ховрахвзревел, начал поворачиваться. Топор уже прочертил дугу, копья переломились с треском.Ховрах на излете достал одного краем в лицо и, продолжая страшно реветь какраненый медведь, ухватил другой рукой за обломок второго, дернул. Воин, неуспев выпустить копье, налетел на Ховраха. Тот ударил головой в переносицу, инесчастный рухнул на спину, раскинув руки и с залитым кровью лицом.