— Мясо для наших мечей! — вскрикнул Кречет.

Налетели, заблистали мечи. Палату наполнил стук топоров,удары по щитам, крики раненых. Натиск был страшным, и они смяли заслон, сгрохотом пронеслись вниз по лестнице.

На дворе было ослепительное солнце. Свежий воздух ворвался враскаленную грудь каждого, дыхание стало не таким хриплым. Витязей Кречетаоставалось больше половины, но здесь со стен и башенок в них полетели стрелы, вних метали дротики и бросали камни.

— К воротам, — велел Кречет. — Пробьемся!

Загораживая выход, к воротам сбегались царские ратники. Этибыли все в ладных доспехах, в руках блистали топоры. Их было раза в четыребольше остатка дружины Кречета. И с каждым мгновением становилось еще больше.

— Последний бой, братья, — выкрикнул кто-то. — Не посрамимсвоей чести!

— Пусть зрят, как умирают настоящие!

Их встретили лесом копий, а щитов у людей Кречета уже неоставалось. Пятеро сразу прыгнули на копья, ухватились широко раскинутымируками за острия, пригнули к земле, в их тела вонзились сразу пять-шесть острыхжал, только один вскрикнул, остальные гибли молча, но оборону сломали, иоставшиеся бросились на защитников ворот как озверевшая стая волков на стадокоров.

Воздух наполнился криками, лязгом, хрипами. Над головамивзлетали обрубленные руки, обломки мечей и срубленные наконечники копий.

Это было чудо, но они прорвались. Кречет не верил глазам. Онсам не думал, что удастся пробиться через такую силу. Их осталось всего трое,но прорвались. А у коновязи стоят их кони!

— К ним! — велел он сипло. Вытер кровь со лба, чтобы незаливала глаза. — Ходу!.. Вы успеете по горной дороге.

Сзади нарастал крик. По залитым кровью ступенькам сбегалиновые люди, потрясая оружием. Им не было числа, и Кречет повернулся к ним.Кричал своим, не поворачивая головы:

— Быстрее, улитки! Пусть дома все узнают.

— Прощай, Кречет, — крикнул кто-то.

— Свидимся, — ответил он.

— Сегодня же!

Его не звали, поняли и уважили желание умереть здесь наворотах. Защищая их отступление. Он был их воевода, значит — воинский отец.

Он услышал конский топот. Трое всадников на полном галопевыметнулись в ворота. Он прислушался, печальная гордость тронула сердце. Никтоне свернул к спасительной дороге среди гор! Они тоже предпочли умереть, новоинский долг выполнить до конца.

Пир еще был в разгаре, когда внезапно вдали послышалиськрики, звон металла. Потом крики и шум схватки приблизились, за столами насторожились.Мрак поймал пытливые взгляды куявов, их руки бесцельно шарили по пустым поясам.

Гонта стал приподниматься, но Мрак остановил его жестом.Любоцвет побледнел, переводил взор с одного на другого. Гакон задержал кусокмяса перед губами, лицо было настороженное. А Ховрах, вечно жизнерадостныйХоврах, сказал легкомысленно:

— Да чо там!.. Усе ж ясно.

Глухой звон приблизился. Никто не жевал, все повернулиголовы, ждали. Вдруг из одной двери показались спины воинов, что вздрагивали ипятились, пока не ввалились в палату. Через их трупы тяжело шагнул залитыйкровью воин, Мрак не знал его имени, половина лица была снесена ударом топора,правая рука срублена по локоть. Левой он с усилием вскинул залитый кровьютопор, вскрикнул страшным голосом:

— Измена!..

Три копья ударили в спину, он опустил голову. Колениподогнулись. Он не успел опуститься на пол, как Гонта со звериным рыком вскочилна стол. Глаза стали безумными, в руке был кривой меч:

— Проклятие богов на все ваше семя!

Он перепрыгнул на соседний стол, меч заблистал со страшнойскоростью, окружив его сверкающей стеной. Во все стороны брызгала кровь,отлетали отсеченные руки, головы, а Гонта вертелся как бес, рубил точно ибыстро, стремясь поразить как можно больше народу.

Мрак в момент, когда появился израненный гонец, ощутилнепривычную легкость. С души свалился тяжкий камень, а в тело хлынула прежняямощь человека из Леса. Он снова Мрак! Которому все близко, понятно и осязаемо.А сейчас все яснее ясного.

Он взревел, чувствуя какая у него мощная грудь, вскочил иопрокинул стол на сидящих по ту сторону. Рядом вскочил на ноги ничего непонимающий Любоцвет. Губы затряслись, он смотрел беспомощно то на Мрака, то нацарских воинов. Те выставили копья, бросились на Мрака. Мрак швырнул в нихстол, прыгнул сверху, с наслаждением слыша хруст костей, нагнулся и подхватилтяжелую дубовую лавку.

— Уходи, — бросил он Любоцвету. — Это не твой бой.

— Но как они могли! — воскликнул Любоцвет отчаянно. — Яслышал, но не верил...

Рядом заорал всполошено Ховрах, перебив юного витязя:

— Зашибешь!

Он поспешно сунул в рот куриную ногу, затем лишь схватилсяза боевой топор. Мрак завертел над головой лавку, держа ее за край, с хряскомобрушивал на пирующих, что вскакивали в панике, сбивались в толпы как овцы. Ктоиз них знал и готовился их убить, а кто только знал — незнающих не было, —разбираться было некогда. Тяжелая лавка обрушивалась, разбивала головы, ломаласпины, крушила и повергала сразу по пять-шесть человек, и Мрак постепеннорасширял пространство, страшился только, чтобы не поскользнуться в лужах крови,не споткнуться о трупы.

В стороне раздался страшный рык. Гакон Слепой воздел себя вовесь рост, от него шло такое ликование, что все ощутили его как сухой жар отраскаленной болванки. Он потащил из-за плеча громадный меч, это было настолькострашно и одновременно пугающе красиво, что схватка как бы замерла на миг, всенеотрывно смотрели на старого слепого богатыря.

— Спасибо, Перун! — закричал Гакон страшным голосом. — Тыдаешь мне умереть за правых!

Мрак вертел лавкой, а в трех шагах перекувыркнулся черезголову Гонта, вскочил уже с двумя мечами — оскаленный, взъерошенный, похожий назагнанного в угол зверя. Мрак видел как он бросил в его сторону короткийвзгляд, оценивая дистанцию, и тут же вокруг него заблистали металлические искрына мечах. Длинные руки двигались так, что слились в полосы, и Гонта выгляделчудовищем с десятком рук, и в каждой было по мечу. Вокруг него сразупослышались глухие удары по живому мясу, крики, во все стороны брызнули горячиекрасные струи.

— Умри! — услышал Мрак злой голос.

Он чувствовал, что кто-то с близкого расстояния метнул внего дротик. Мрак уже напрягся, ожидая как острое жало пробьет грудь, ломаякости, прорвет плоть...

Но мелькнули чьи-то пальцы, хрустнуло. Обломки дротика упалина пол. А другая рука, длинная и толстая, со звоном смела чужого воина наземь.