— Но оказаться в камере с очаровательно-кровавыми стенами мне бы тоже не хотелось, — улыбнулась Эльджета.

— Вот если ещё раз приравняешь меня к какому-нибудь моральному уроду — именно там и окажешься, — с язвительнейшей улыбкой пообещал король. — Чтобы не числила меня самодуром зря.

Пока друзья занимались спасением своего соплеменника, Эльджета задремала в кресле — недосып, переживания и тишина, воцарившаяся в комнате, сморили её. Сколько конкретно вампиры провозились с лечением, она не могла бы сказать с уверенностью. Но когда её разбудили их голоса, за окном всё ещё было темно.

— Что ты ел, помимо ужина? — услышала она вопрос Элестайла, очевидно, обращённый к Зинглару.

— Ничего, — ответил тот.

— Яд был замедленного действия, поэтому, отрава могла быть и в том, что ты употребил ещё до ужина.

— Дагратдер, клянусь, я не ел ничего, кроме проверенной вами пищи. Воду пил, но ты ведь проверял и её.

— Лон, сходи-ка проверь ту воду ещё раз, — попросил король.

Лонгаронель покинул покои. Вернулся он минут через десять — почему-то в сопровождении одного из стражников, дежуривших у входа в королевское крыло. Тот был как-то странно бледен.

— Вода в порядке, — доложил Лонгаронель. — А вот корм Зинглара мёртв — отравлен тем же ядом.

— Вот как? — вскинул бровь Элестайл. — Ты пил его сегодня? — он посмотрел на Зинглара.

— Да. Как раз сразу после ужина.

— Ловко! — зло усмехнулся король. — Значит, как тебя отравили, теперь ясно. Осталось выяснить кто. Приведи сюда того, кто приносил сегодня обед корму Зинглара, — сие уже относилось к стражнику. — А также всех, кто его готовил и вообще был на кухне в то время. И сделай это как можно скрытней.

Кратко кивнув, вампир вышел.

Пока он отсутствовал, Элестайл и Лонгаронель оделись, приняв более подобающий для допроса челяди вид. Эльджета тоже сменила пеньюар на дневную одежду. Зинглар, всё ещё очень бледный, отдыхал на кровати.

Примерно через полчаса в покои Лонгаронеля ввалилась толпа человек из тридцати в сопровождении уже трёх вампиров. Очевидно, стражник позволил себе привлечь пару своих товарищей во имя более скорого исполнения поручения.

Дагратдер обвёл людей суровым испытующим взглядом.

— Ну, и кто из вас отравил пищу, предназначенную корму Зинглара? — вопросил он, закончив осмотр.

Всерьёз напуганные слуги разом загалдели, каждый уверял, что у него и мысли такой не могло возникнуть.

— Что вы мне тут пчелиный улей изображаете?! — ещё больше посмурнел король. — Корм Зинглара отравлен, и это факт. Кому-нибудь есть что сказать по существу, пока я вас всех самих на корм не отправил? Может быть, сегодня происходило что-то странное, необычное?

— Странное? Да, пожалуй, — заговорила женщина лет пятидесяти на вид. — Я собрала очередной поднос и крикнула Шуби, чтобы забирал его. На очереди был как раз Кор-3. Во избежание путаницы мы строго соблюдаем очередность по списку, а Кор-3 это третий корм в королевском крыле, то есть пища предназначалась именно корму Зинглара.

Однако забрать поднос Шуби не успел. В этот момент вдруг сильно задымила одна из плит, мы всё жутко перепугались и выбежали с кухни. Спустя пару минут, правда, осознали, что поддались панике зря, и поспешили вернуться к работе, пока у нас там не подгорело что-нибудь.

— Эманации страха? — тихо спросила Эльджета, посмотрев на Лонгаронеля.

— Как пить дать.

Что случилось с плитой, выяснили? — осведомился Дагратдер.

— Да она к нашему возвращению уже перестала дымить. Посмотрели её, конечно — вроде всё в порядке.

— И вы преспокойно продолжили разносить еду?

— Ага, — женщина виновато уткнулась взглядом в пол.

Элестайл повернулся к Лонгаронелю:

— Ну что, пойдём посмотрим хотя бы плиту? Снять следы от эманаций спустя столько времени нам уже явно не светит.

— Да, пойдём, — согласился Лон.

Эльджета, конечно же, увязалась с ними.

Плита, к счастью, ещё хранила следы оказанного на неё магического воздействия, и имя преступника всё-таки было выяснено. Но если бы с исследованием задержались до утра, следов было бы уже не найти.

А ведь, по идее, именно утром и должны были обнаружить трупы Зинглара и его корма. Расчёт был весьма тонкий. Корм принимает яд в обед, и оный постепенно распространяется по его крови. Обычно вампиры пьют кровь примерно в одно и то же время — после ужина. К этому времени корм Зинглара должен был быть уже хорошенько пропитан ядом, но всё ещё жив. Восстанавливаясь после заключения в Бозуире, Зинглар пил кровь каждый день, поэтому промашки с гибелью одного только корма не должно было выйти.

Убийца логично предположил, что, отведав наполненной ядом крови, спустя какое-то время Зинглар ляжет спать. Во сне-то он и должен был умереть. А если бы и проснулся, то лишь тогда, когда уже не смог бы не только пойти куда-либо, но даже позвать на помощь. Долгое время действие яда остаётся незаметным для отравленного, а затем наступает резкое ухудшение самочувствия, быстро оборачивающееся полным параличом — в том числе, и голосовых связок. Дальше один за другим отказывают внутренние органы, и отравленный умирает.

Зинглару повезло, что он не спал в то время, когда его вдруг настигла ужасающая слабость. Во сне он не почувствовал бы этого тревожного симптома. Но, зачитавшись книгой, вампир бодрствовал до средины ночи, лишь потому и сумел вовремя обратиться за помощью к Лонгаронелю.

Итак, преступление раскрыто, убийца вычислен (что самое печальное, в списке Зинглара его имени не было), насчёт заказчика тоже нет особых сомнений — наверняка это снова Кридирнор. Осталась сущая мелочь — изловить убийцу.

— Ох, вряд ли Алнгор до сих пор в Адельвурте, сидит и дожидается ареста, — мрачно усмехнулся Дагратдер.

— Уж точно вряд ли, — поддержал Лонгаронель. — Небось, уже к Кронсгаллу[1] подлетает.

Они вернулись в королевское крыло. Конечно, Дагратдер распорядился обыскать замок, и это было сделано, только Алнгора, естественно, давно и след простыл.

У Зинглара не нашлось сил добраться до своих покоев, и, оставшись один, он заснул на постели Лонгаронеля с Эльджетой. Но когда хозяева вместе с королём вернулись, Зинглар тот час проснулся и попытался всё-таки освободить кровать. Принять сидячее положение ему удалось, но едва он поднялся на ноги, у него закружилась голова.

— Давай я отведу тебя, — предложил Лонгаронель.

— Я уже дважды обязан вам жизнью, — тихо произнёс Зинглар, пытаясь справиться с головокружением. — Теперь в большей степени тебе, Лонгаронель. Прости меня за то, что ударил в набат. От сердца прошу! Отбить девушку и убить — действительно совсем не одно и то же. Клянусь, я очень сожалею о том, что сделал.