Но картинка увиденного парой минут ранее настолько чётко стояла перед моими глазами, вызывая какие-то странные, неоднозначные эмоции, что уже не вышло бы списать всё лишь на собственное воображение, каким бы богатым оно ни было.

Я сохраняла совсем не свойственную для себя выдержку, но будто назло постоянно натыкалась взглядом на Артёма, тут же чувствуя, как начинаю даже не краснеть, как обычно, а, напротив, стремительно бледнеть. В ушах шумело, кровь отливала от головы, и только несколько глубоких вдохов и тяжесть ответственности, отныне лежащей на мне, помогали устоять на ногах.

Намного проще было, пока мы все вместе накрывали на стол, ведь за суетой и постоянными перемещениями из комнаты в комнату мне легче удавалось уходить от вопросов как всегда наблюдательного Максима. Он подлавливал меня в коридоре, чтобы поцеловать, лизнуть в шею, на пару мгновений сжать в объятиях или спросить, всё ли со мной нормально. И в последнем случае приходилось уже самой набрасываться на него с ласками, лишь бы не отвечать на те вопросы, которые требовали лжи.

Немного взбодриться и унять лёгкую дрожь в солнечном сплетении мне удалось только тогда, когда место напротив меня за столом занял Никита. Артём сидел на максимальном от меня расстоянии, но мне всё равно постоянно казалось, будто он подглядывает за мной, словно знает, что мне известна вся правда о нём.

Но если он услышал или заметил краем глаза, как я ворвалась тогда в гостиную, почему не прервал поцелуй и не попробовал поговорить?

Беседа текла плавно, ленно, не прерывая смакования восхитительных по вкусу и подаче блюд, а элегантно дополняя их. А мне кусок в горло не лез от волнения, зато несколько глотков вина моментально вызвали опьянение, от которого я чувствовала себя особенно уязвимой и слабой, понимая, что в таком состоянии проще простого могу проговориться или сделать что-то не так.

— Мне кажется, Поль, тебе достаточно просто задержать взгляд на бутылке с алкоголем, чтобы опьянеть, — прошептал мне на ушко Максим, как бы невзначай пробежавшись пальцами по оголённой коленке — в честь торжественного ужина я надела платье, взятое из дома ещё для новогодней ночи, но тогда так и не пригодившееся.

Становилось душно от непривычно большого скопления людей в комнате, пробирающегося с кухни жара и внезапно остро вспыхнувших воспоминаний о том, что случилось сегодня у меня в квартире. За суматохой после приезда гостей мне на несколько часов удалось полностью забыть обо всём, а теперь осознание медленно возвращалось под действием вина, снимающего оковы стеснения и комплексов так же ловко и умело, как стягивал с меня бельё Максим.

— А что там представляет из себя новенький муж матери? — поинтересовался Никита, быстро свернув разговор, зашедший в сторону самых позорных воспоминаний о зимних каникулах.

— Да ничего особенного. Ходит, молчит и улыбается — идеальный муж, — пожал плечами Максим.

— А ещё мне показалось, что он младше тебя, — Артём кивнул в сторону Никиты, тут же недовольно поморщившегося.

— Главное, Тём, чтобы он был не младше тебя. Даже моей любви к матери не хватит, чтобы носить ей передачки, если её упекут за совращение несовершеннолетних, — ещё раз поморщился Никита и ехидно ухмыльнулся, заметив кислую мину на лице Максима. — Что, мелкий, не быть тебе скоро самым младшим ребёнком в семье?

— Хотелось бы верить, что с позицией «новый муж — новый ребёнок» она уже завязала. Иначе я даже боюсь представить, кто этого ребёнка будет воспитывать.

— Я бы с удовольствием понянчился с малышом, — мечтательно отозвался Артём, откидываясь на спинку стула и закидывая руки за голову. — Жаль, что у нас нет младшей сестрички.

— Научил бы её парней кадрить? — усмехнулся Никита, и в то же мгновение вилка вылетела из руки Максима и звонко ударилась о тарелку, привлекая внимание всех собравшихся. Он выглядел не ошарашенным, нет, скорее невероятно злым, и смотрел на старшего брата таким убийственным взглядом, что от страха я даже пальцы на ногах подогнула. — Спокойно, Макс. Судя по тому, как Полина весь вечер косится на нашего непутёвого братца, она или очень прозорлива, или он и с ней уже успел провернуть свой любимый фокус.

— Это правда, Артём? — жёстко чеканя каждое слово, спросил Максим, развернувшись к брату. На его лице заходили желваки, руки сжались в кулаки с такой силой, что костяшки угрожающе побелели, и я чувствовала его ярость, горячими волнами расходящуюся от тела и сопровождавшуюся едким запахом гари.

Мне стало страшно. По-настоящему страшно и стыдно, что всё равно спровоцировала скандал между братьями, хотя сих пор не до конца понимала, что именно происходит. Моя ладонь по инерции опустилась на ногу Максима, то ли в попытке отвлечь и успокоить его гнев, то ли чтобы показать, что я просто рядом и готова помочь, выслушать и поддержать, если ему это понадобится.

— Да как-то случайно получилось, — лениво отозвался Артём, и не думавший менять свою крайне расслабленную позу или каким-либо образом реагировать на направленную на него агрессию.

— Охуенно часто у тебя всё как-то случайно получается, не находишь? — процедил Максим, лишь на секунду оглянулся на меня и тут же стремительно отвернулся, чем отлично подстегнул моё и без того жестоко грызущее внутренности чувство вины. — И всегда только так, как тебе самому бы хотелось.

— Да расслабься ты, всё же нормально, — закатил глаза Тёма, — так ведь, Полина?

— Д-да, — поспешно закивала я головой, переводя стыдливый, как у преступника, взгляд от одного брата к другому и ощущая себя оказавшейся под дулом пистолета. Одно резкое, поспешное движение, и пуля тут же окажется прямиком в моей голове. — Всё в порядке. Я думала, вы не знаете…

— Ну я бы, конечно, предпочёл о таком забыть, — усмехнулся Никита и наконец обратил внимание на ещё одного непосредственного участника всех событий. — С Тёмой всё ясно, я и так уверен был, что он устроит тут шоу. Но ты-то, Миша?

— Меня в свои разборки не втягивайте, — с поразительным спокойствием сказал Миша, неохотно оторвавшись от еды. — Я за ужином предпочитаю есть, а не разговоры вести.

И он как ни в чём не бывало продолжил орудовать ножом и вилкой, всем своим непринуждённым видом показывая, что ему плевать на кипящие вокруг страсти и назревающие разборки. Кажется, такой железной выдержкой была восхищена не только я, потому что все притихли и следующие минут пять упрямо игнорировали друг друга.

***

— Полина, давай поговорим, — сходу начал Максим, стоило только двери в его комнату захлопнуться за нашими спинами.

— Я никому ничего не расскажу, — тут же выпалила я, нервно теребя пальцами подол своего платья и стараясь не смотреть на него. Нелогичное чувство вины никуда не ушло, даже напротив, разрослось и расцвело огромным ядовитым бутоном, пока весь остаток ужина он продолжал отстраняться от меня, не обмолвился ни словом и упрямо отводил взгляд.

Хотя, по-хорошему, я точно не была виновна в том, что узнала чужую тайну.