Я пошел вперед, стараясь ступать беззвучно, но тут же одернул себя. Чего скрываться — он же меня теперь и в инвертации учует. Еще через несколько шагов на меня повеяло прохладой. Приятной. Правда, не от поваленного ствола дерева, под которым располагался наш тайник, а прямо из ручья.

Я остановился, озадаченно прислушиваясь. Это на меня обычной, водной прохладой повеяло, потому и приятной? Или это только я в ней громко плещусь? Или он все-таки обиделся после нашей высокой встречи и не хочет больше общаться? Или, пригласив тогда нас с Татьяной на следующую, ждет теперь от меня декларации намерений?

Вот хорош я буду, беседуя с ручьем, если темного гения в нем нет…

— Звезда с небес ко мне спустилась, — распевно прожурчал ручей, — но говорить со мной не хочет…

— Фу ты, похоже он — трудно представить себе что-то более странное, чем говорящий водоем.

— Освежаемся? — бросил я в его сторону.

— Не-а, — довольно булькнул он. — Новую теорию проверяем.

— Какую? — насторожился я.

— Вы же универсальную маскировку разрушили, — горестно вздохнул он. — Надо что-то другое придумывать.

— И что, придумал? — небрежно поинтересовался я.

— Ага, — также небрежно ответил он.

Так, похоже, мой закон надобности начал автономно от меня работать. Стасу же не докажешь, что эта встреча случайно произошла, если он о ней пронюхает, а тут — в самом начале появилось солидное ее обоснование.

— Может, поделишься? — вкрадчиво поинтересовался я.

— Поделюсь, — легко согласился темный гений. — Если ты мне расскажешь, как зрительный образ на пробой в инвертации наложил.

— А кто тебе сказал, что это я? — попытался выкрутиться я.

— Да ты и сказал, — удивленно отозвался он. — Показал. Когда парадом командовал.

Нужно было ему во время встречи не ухо откручивать, а глаза закрыть. Ладно, это уже все равно не секрет — Стас знает, а значит, и все его костоломы.

— Хорошо, расскажу, — согласился я. — Но ты первый.

— Ну вот, я же говорил, что мы сработаемся, — рассмеялся темный гений, и с готовностью продолжил: — Если маскировочное покрытие больше не работает, значит, надо мимикрировать. Проблема пока в том, что я еще универсальный способ не нашел. С тобой, например, нужно чем-то холодным прикидываться…

— А ты откуда знаешь? — оторопел я.

— Да ты же съеживался весь, когда кого-то из видимости выводил, — хихикнул он. — И руку себе все время растирал.

Так, глаза ему нужно было не закрыть, а зашить. А еще лучше — вообще навсегда ослепить. И он мне только что рассказал, как.

— А с тобой, значит, — проговорил я насмешливо, — нужно с собой фонарь везде носить?

— Не-а, — серьезно ответил он, — фонарем еще нужно знать, куда светить. Лучше елочной гирляндой обмотаться.

Обалдеть! С ним новогодней елкой прикидываться, с Максом, я так понимаю, духами обливаться, а с Татьяной, что, лесным пожаром полыхать? Кстати, Стас так и не сказал, как инвертированных чует. Святые отцы-архангелы, не допустите, чтобы мне от них всех одновременно маскироваться пришлось!

— Теперь твоя очередь, — донесся до меня голос темного гения.

Я объяснил ему свою идею воображаемого физического контакта.

— Интересно, — задумчиво произнес он. — Обоняние и слух зрение не активируют, а тактильность, получается, да. Вот так? — вдруг спросил он, и я тут же увидел его, сидящего на камне посередине ручья и прикрывающего глаза ладонью.

— Руки! — возмутился я, внезапно испытав глубокое понимание реакции Стаса.

— Отлично! — довольно потер руки темный шутник, и с интересом добавил, поднимаясь с камня: — Но тогда непосредственный физический контакт должен работать еще надежнее…

— Нет! — непроизвольно отшатнулся я в сторону. — Работает. Проверено. Ручаюсь.

— Мог бы, между прочим, тоже показаться, — обиженно надулся он, неуверенно водя глазами из-под ладони вокруг меня.

Святые отцы-архангелы, я прошу официально зафиксировать этот момент — он сам меня об этом попросил. Прикрыв в предвкушении глаза, я потянулся в мыслях и ухватил его за ухо…

— А вот это уже невежливо! — донесся до меня разочарованный голос.

Вздрогнув, я открыл глаза и увидел, что темный гений смотрит на меня с обидой, прикрывая ладонью левое ухо.

Я полностью сосредоточился на видении и просто не мог пропустить вторжение в свои мысли — и, тем не менее, не ощутил ни малейшего намека на него.

— Откуда ты… — потрясенно выдохнул я.

— Блок ставить надо, если не хочешь, чтобы тебя читали, — буркнул он, все еще дуясь.

— Да не могу я его все время держать! — рявкнул я, скорее от смущения.

— Так учись его закреплять! — тоже рыкнул он, и добавил уже спокойнее: — Показать, как?

— Подожди, — вспомнил я, почему изначально хотел поболтать с ним. — Ты с таким сталкивался? — Я показал ему зубодробительное вторжение Тени в мое сознание.

Темный ангел неприязненно поморщился.

— Ваши методы? — с надеждой спросил я.

— Почему наши? — возразил он мне с неподдельным удивлением. — Скорее, ваши. Хотя у нас ими тоже иногда пользуются, — добавил он, снова скривившись.

— Наши? — Это просто вечер откровений какой-то. Очередной. Интересно, мне вечности хватит, чтобы узнать все о родных пенатах?

— А как, ты думаешь, ваши целители память чистят? — криво усмехнулся он.

При мысли, что сознание Татьяны подверглось такому насилию, я зубами скрипнул. Нужно будет сегодня глянуть, когда там целители у нее в расписании стоят.

— А вы таким способом следы заметаете? — спросил я сквозь все еще сжатые зубы.

— Не-а, — покачал он головой. — Так же, как и вас, нас интересуют сильные, яркие люди и чтобы они к нам по своей воле пришли. Зачем же их подавлять?

Я скептически хмыкнул, вспомнив, в какую безвольную куклу Макс, в облике Дениса, Галю почти превратил.

— Но если человек в последний момент передумал, и его ваши собираются перехватить, — продолжил темный ангел, дернув носом, — то есть идиоты, которые действуют по принципу: «Так не доставайся же ты никому!». От злости, наверно, — добавил он, пожав плечами, — потому что им все равно поражение засчитывается. У нас их кувалдами называют.

Отлично, подумал я, отныне мой мысленный блок против Макса будет чуть менее абстрактным,

— А кто это тебя так? — спросил темный гений.

— Да ерунда, — отмахнулся я, представляя себе первобытные рисунки с разнообразными молотками. — Новичок наш один энтузиазмом кипит. Я его уже приструнил.

— Новичок? — вытаращил он на меня глаза. — Быть такого не может!

— Почему? — опешил я.

— Ты в курсе, сколько целители учатся? — ответил он мне вопросом на вопрос. — Это умение нужно развивать и наращивать, как физическую силу — долго и упорно. У нас его еще и поэтому не любят — постоянно упражняться нужно.

И слава Всевышнему, подумал я, у нас, похоже, тоже таких энтузиастов не