— Девять с половиной тысяч, — быстро ответиладевушка.

Ухо у передней тетки оттопырилось еще больше и покраснело отуслышанной суммы.

— Долларов или евро? — уточнила Катерина.

— Да что ты! Рублей!

— Немного, — повторила Катя в трубку. —Пятнадцати тысяч хватит… пятнадцати тысяч рублей…

— Да ты что? — Из трубки раздался кашель. —Какие рубли? Катька, ты совсем с катушек сошла! С тобой есть кто-нибудь?

И от неприкрытой тревоги, звучавшей в голосе подруги, Катестало совсем плохо.

— Приезжай, Лида, — упавшим голосом просилаона, — очень тебя прошу, ради нашей старой дружбы…

— Да куда приезжать-то? — Лида внезапнорассердилась. — Говорят тебе — третий день в постели лежу! Температуражуткая! Не то что из дому выйти — с кровати не встать, ноги подкашиваются…

— Пожалуйста… — Катя не успела закончить фразу,потому что Дроздова едва слышным голосом проговорила:

— Что-то сигнал пропадает… не слышу тебя… совершенно неслышу… — И из трубки понеслись короткие гудки.

Катя тупо смотрела на клавиатуру телефона, шевеля губами.

Что же происходит? Дроздова утверждает, что они уже большенедели не перезванивались. Но тогда кто же звонил Кате сегодня утром?

Чушь собачья! Неужели она могла ошибиться, не узнать Лидкинголос? Ведь она точно помнит, что проснулась сегодня от телефонного звонка. Аможет, это было вчера?.. Голова болела все сильнее. Катерина с ненавистьюпоглядела на телефон и вдруг с размаху бросила его на пол. Но до пола он недолетел — Татьяна поймала его в воздухе. Другой рукой она поддержала Катю,потому что у той вдруг отказали ноги.

— Эй, приди в себя! — Таня даже легоньковстряхнула эту ненормальную.

Может, она и вправду наркоманка? Тогда объясняются многиестранности в ее поведении. Но… зрачки вроде бы не расширены, носом не шмыгает…нет, не похоже. Кожа чистая, и опять же крутые шмотки… Хотя шмотки как раз тутни о чем не говорят. Богатая девка подсела на кокс, все они теперь нюхают.Крыша у нее поехала, вот и сбежала куда глаза глядят, себя не помнит, чудитсяей разное, явно выраженная мания преследования.

Таня осторожно повернула голову назад. Никакого черного«лексуса» на дороге не было и в помине. Катя тяжело привалилась к ней — видно,совсем ослабела. Рыжая тетка смотрела во все глаза. Видит же, что девчонкеплохо, но ни за что зад свой толстый с сиденья не поднимет!

И что же ей дальше делать с этой птичкой? Вон уже в городприехали. Если оставить ее где-нибудь на скамейке, рано или поздно патрульзаберет. Менты разбираться не станут, накостыляют, запихнут в обезьянник.Однако ее, Татьянино, благородство тоже имеет свои границы. Не в ее положениизаниматься благотворительностью!

Автобус остановился.

— Конечная! — возвестила кондукторша. — Незабывайте свои вещи в салоне!

Катя молчала. Была она бледна до синевы, глаза совершеннобольные, на щеке тремя алыми полосами проступили царапины. Татьяна крепкосхватила ее за локоть и заметила, что Катя дрожит.

Да ведь ей просто холодно в одном свитерке! Татьяна увиделавывеску кафе и решила зайти туда, потому что совершенно не представляла, как ейотвязаться от этой ходячей неприятности.

На взгляд Татьяны, кафе было ничего себе — довольно чисто,на деревянных столах салфетки и вазочки хоть с искусственными, да все жецветами. За стойкой возвышалась разбитная бабенка, которую посетители кафе, изтех, кто постарше, назвали бы молодухой. Волосы того рыже-коричневого оттенка,который дает недорогая краска под выбранным раз и навсегда номером, былиразложены по круглым плечам аккуратными локонами. Из-за стойки еще был виденвпечатляющих размеров бюст, едва прикрытый белой кружевной блузкой. Пуговицыбыли расстегнуты не от кокетства, а от необходимости — блузка была барменшемаловата.

Татьяна держала пакетик в чашке так долго, что чай сталпочти черным, после чего растворила там две порции сахара и подвинула чашкуКате.

— Я такой сахар не ем, — слабо сопротивляласьКатя.

— Угу, сахар не белый, а темный, тростниковый, рис непростой, а дикий, кофе без кофеина, масло без холестерина, что там еще-то? Пей,тебе говорят, а то в обморок упадешь! И расскажи, отчего ты не хочешь звонитьмужу на работу.

Катя отпила полчашки, слегка порозовела и довольно связнорассказала про звонок Стасу Мельникову, про курточку и про гибель девчонки подколесами черного «лексуса».

«Неужели все врет? — думала Татьяна. — Уж больноскладно у нее получается. А если и вправду так случилось, то не мудрено, чтоона малость свихнулась. Привыкла во всем на мужа полагаться, а его нету…»

— Ну и что теперь? — проговорила Татьяна, отставивпустую чашку. — У тебя есть какие-нибудь мысли?

Катя смотрела в окно кафе с каким-то странным выражением.

— Эй, подруга, ты что? — Татьяна помахала рукойперед ее лицом. — Ты только снова не изображай припадочную, ладно? Мне ибез того неприятностей хватает!

— Да нет, я в порядке! — отозвалась Катя, словноочнувшись. — Этот дом… здесь жила одна моя старая приятельница, СветаНовикова. Потом, правда, она вышла замуж и переехала, но ее мама меня вспомнит.Я у них часто бывала.

— И что — даст денег? — недоверчиво спросилаТатьяна, которую в первую очередь волновала практическая сторонавопроса. — Я бы не дала… Приходит какая-то старая дочкина подруга, да ещев таком потрепанном виде, и просит денег…

— Нет, ты не понимаешь! — горячо возразилаКатя. — Анна Ильинична — очень порядочная женщина!

— Порядочная — еще не значит дура, — проворчалаТатьяна.

— Кроме того, я в свое время помогла Светке… устроилаее на работу в фирму Виталия… моего мужа…

— Ну, это немножко меняет дело. — Татьяназадумалась. — Если твой муж — начальник ее дочки, тогда, может, и даст…

— Светка в банке больше не работает! Вышла замуж иуволилась…

— Тогда может не дать… Тьфу, ты меня совсем заморочила!То работает, то не работает…

— Ладно, ты посиди тут еще немножко, я все-такипопробую! Ну пожалуйста! — И Катя встала из-за стола.

Татьяна проводила ее недоверчивым взглядом. Здравый смыслподсказывал ей встать и немедленно уйти, воспользовавшись случаем. Однако чемчерт не шутит? Возможно, и удастся вернуть свои деньги. О большем она и немечтает теперь.

Катя перешла улицу, подошла к знакомому дому и набрала надомофоне номер квартиры.

Ей тотчас ответил хорошо знакомый голос:

— Это ты? Ты сегодня пораньше?

— Светка, ты здесь? — Катя не скрывала радости иудивления.