я не знал. Они представляли собой белые листы, измазанные специальной краской, которая проявляла скрытые символы под Уф-излучением. Этим УФ-излучением могло быть доверие, но есть ещё одно предостережение Бюро: не сближаться с членами ячейки. Я, как и другие, чтил это негласное правило. Увы, это мешало доверию. Наверное, в этом и заключался урок Бюро: система, выстроенная на недоверие менее эффективна, но ее сложнее уничтожить.

Мне нужно было связаться с Юноной. Я ввел ее номер по закрытому каналу. Она молчала. Связь с ней прекратилась. Через некоторое время пришло письмо: «На меня вышла Империя. Не пытайся меня отыскать. Юнона».

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

Юнона исчезла! Отказ от страха привел к плачевным последствиям. Постоянное давление. Она не смогла выдержать его. Борьба вывернула её, не оставив сил трепыхаться. Для Юноны эргастула, каторга или смерть – это избавление, к которому она самовольно шла.

Я должен найти Юнону до того, как это сделает Империя или Бюро. Только она могла дать совет, навести на новые начала и преобразить. Я ей не доверял, я никому не доверял. Но сейчас в этой пучине Юнона виделась мне островом, на который меня невольно вынесет буря, на котором я одновременно и заложник и выживший.

Бар «Иллион». В ангаре так и стоял поломанный холодильник, который чинил Брут в мой последний приезд. Я вошел внутрь, оставив аэрокар в ангаре. Макинтош храпел.

– Эней здесь? – в спешке я крикнул бармену.

Тот уныло махнул мне головой и пошел в технические помещения. Меня преследовало чувство тревоги. Я не отпускал от себя «Шепот Смерти». Империя могла и на меня выйти: ведь Юнона была логистом ячейки и у неё могли оставаться данные на всех нас. Вероятнее всего, Юнона успела избавиться от улик. Но лишняя осторожность не повредит.

Эней долго не появлялся. Наконец он вышел.

– О, Маркус! – с приукрашенной торжественностью ко мне обратился Эней, распахивая свои дружеские объятия.

– Не сейчас. Я ненадолго, – оборвал я приветствие Энея. – Мне нужен Брут.

– Что-то случилось? Ты сильно встревожен.

Ячейка разваливалась. Ничего от Тита и нанимателей не приходило. Они либо ничего не знали, либо это было частью их плана. В любом случае Энея не следует посвящать в дела Бюро.

– Эней, мне нужен Брут, – повторил я.

Макинтош проснулся и поглядел на меня.

– Зачем? – у Энея нарастала странная ухмылка. С последней встречи он изменился. Его как будто что-то изъедало изнутри.

Макинтош смотрел на меня удивленными глазами, потом с таким же недоумевающим видом посмотрел за барную стойку. Там не было бармена.

– Эней, это опасная ситуация. Мне нужна помощь Брута.

– Он тебе сейчас не поможет.

Макинтош оглядывался по сторонам.

Эней натянул на себя улыбку и всматривался в меня. Мне стало не по себе.

– Хорошо, – сказал я и тихо начал пятится к выходу. – Я зайду в следующий раз.

Эней ухмыльнулся.

– Буду ждать с нетерпением.

– А где бармен? – вялым языком произнес Макинтош. – Мне бы каплю виски.

Я пошел к двери, ведущей в ангар. Все-таки придется согласиться на план Гая. У меня нет больше вариантов. Брут смог бы помочь выследить Юнону, но сейчас Эней в непонятном для меня настроении. Со времен «Фронта» я знал, что он вспыльчив из-за мелочей и может впасть в состояния аффекта, из которого его сложно вывести. Я не хотел сейчас тратить время на выяснение отношений с ним. Я чувствовал, что у него ко мне явно есть какие-то надуманные претензии.

Макинтош все требовал виски. Я попытался отварить дверь. Она не поддалась.

– Какого…

Раздался треск. За дверью я слышал топот сапог по стальному полу ангара. Предатель!

Я ринулся к другому выходу, ведущему к переходам между мега-блоками.

– Куда же ты, Маркус? Не все двери перед тобой открыты?

Эней встал у меня на пути. Из технического входа доносился звон бившейся посуды и грубая ругань солдат. Макинтош совсем не понимал, что происходит, и дальше просил виски.

– Ты псих! – крикнул я Энею и пнул его в живот.

Пока тот корчился, я успел его оббежать. На ходу я достал «Шепот Смерти» и выстрелил в замок двери. Первые два бесшумных выстрела – мимо. На третий – замок отлетел. На всей скорости я, с неторопливым мычанием, выбил дверь плечом.

Бар заполняли миллитарии с орлом на груди.

– Взять его, – кричал самый главный, комендант. – И этого в макинтоше тоже.

– За что? – вырвалось у Макинтоша перед тем как его скрутили.

Мелкий дождь еще покрапывал. Я бежал к мосту, пытаясь не навернуться на скользком асфальте. В небе слышались лопасти пузатого вертолета. У моста я заметил целую роту миллитариев, они направлялись прямиком в мою сторону.

– Вы окружены! Не пытайтесь сопротивляться задержанию!

Я подбежал к огражденной пропасти. Больше негде скрываться. Вот и все, последний бастион. Осталась только неведомая темнота. Я мог присоединиться к другим отверженным, из чьего царства никто не возвращался.

Я выбросил «Шепот Смерти» вниз. На своем личном мобильном экране я начал процесс форматирования, а потом и его кинул в бездну. Я долго мешкал: не последовать ли мне туда же за моими вещами.

– Сдавайтесь, – кричал комендант.

Миллитарии меня уже окружили. Они ждали, пока я прыгну вниз.

– Медленно поднимите руки вверх, иначе мы откроем огонь без предупреждения.

Я поднял ногу, собираясь перелезть за преграду. Вдруг за этой темнотой кроется тот свет, который я вижу во снах. Все кончится здесь и сейчас. Точка. Но забрезжил тусклый блеск. Разум. Он никогда не оставляет просто так, кормя глупыми надеждами на второй шанс.

Я отдернул ногу и стал медленно поднимать руки. Я буду себя проклинать во время имперских пыток, что упустил шанс.

Через мгновение меня жестоко скрутили.

[ЗАПИСЬ ХРОНИСТА]

Комната освещалась тусклыми люминесцентными лампами. Вдаль уходили камеры с заключенными. Оттуда исходил гомон из ругательств и смешков. Они закричали с удвоенной силой, завидев нас.

– Голубчики пожаловали, – трубил особо буйный арестант.

Комендант рявкнул, чтобы все заткнулись, но это не подействовало.

Помимо меня и Макинтоша, задержали еще мелких воришек и граждан, переходившие не те мосты. Все нас до участка везли в военном вертолете. Сам полет я плохо помню. Перед глазами маячило бледное лицо Макинтоша, и еще воришки перешучивались с миллитариями.

На входе в приемку стояли двое с орлом на груди. Покуривая, они говорили о чем-то веселом и тыкали на нас бычками.

Голые и холодные бетонные стены блестели от мертвого белого света. Вонь от пива, рвоты и мужского пота разносилась по всем уголкам. Я уже успел позабыть, как пахнет самый низ этого общества.

Нас втолкнули глубже в помещение