Формалистам не хватает диалектики – это ясно как божий день. На примере формалистов можно увидеть, до какого абсурда может дойти метафизический, формально-логический способ мышления, особенно когда он подпитывается спрятанным где-то в глубине неосознанным идеализмом.

Каковы же взаимоотношения между формализмом и марксизмом? Как марксисты должны относиться к формалистам? Справедливо ли утверждение, озвученное одним из оппонентов на лекциях проф. Эйхенбаума, что наступит время, когда формалисты и марксисты подадут друг другу руки, поскольку они идут к одной цели, хоть и разными путями?

Из всего предыдущего изложения уже очевиден ответ на эти вопросы. Нам нужно только его сформулировать.

Самое первое, что мы должны подчеркнуть, – это невозможность дать единственный ответ. Друзья или враги нам формалисты?

Они друзья нам, потому что освободили литературу от всецелой зависимости от так называемой общей истории, которая сводила литературу к простому «источнику».

Они друзья, поскольку абсолютно правильно определили историю литературы как отдельную, специальную историческую дисциплину, которая исследует особую сферу человеческой деятельности – сферу художественного творчества, проявленного в слове.

Они друзья, поскольку правильно указали истории литературы на единый объект изучения – художественные произведения, литературные, словесные произведения, которые рассказывают с помощью образов, особенной словесной формы.

Они друзья, потому что правильно указали истории литературы на необходимость изучения эволюции литературы как такой особой формы творчества, которая подчиняется своим собственным особым законам.

Они друзья, потому что правильно требовали от историков литературы объективного эстетического анализа литературного произведения как произведения искусства.

Они враги нам, поскольку неправильно рассматривают литературу как всецело самостоятельное природное явление.

Они враги, потому что неправильно отказываются анализировать содержание литературных произведений, откидывая любое значение его для произведения искусства.

Они враги, потому что неправильно отбрасывают любое влияние общественной жизни на литературу, отбрасывают всякую зависимость ее от общественного окружения, от общественной психики.

Они враги, потому что их теоретическая основа имеет ясный, хотя, возможно, ими не осознанный, идеалистический характер.

В конце концов, вряд ли здесь можно говорить про враждебность. Сами формалисты говорят, что они не думают бороться с марксизмом. Это уверение формалистов справедливо… только формально.

Правды не скроешь – формалисты в Советском Союзе не борются с марксизмом. Смешно было бы об этом говорить.

Но объективно формалисты являются, безусловно, врагами марксизма.

Что делает их врагами? Конечно, не то, что формалисты исследуют форму литературных произведений, изучают эволюцию литературных форм. Формалисты становятся врагами марксизма своими общетеоретическими размышлениями, своими исходными философскими позициями.

Как марксистам необходимо относиться к историко-литературной работе формалистов? Как оценивать ее? Ответ ясен: поскольку работа формалистов над литературой опирается на объективный метод, результаты этой работы нужно принять в новом объеме и из этих результатов исходить, так как они являются действительным материалом, объективно систематизированными фактами. С этой точки зрения пренебрегать работой формалистов было бы неправильно и нецелесообразно.

Сойдутся ли когда-нибудь пути формалистов и марксистов в их изучении истории литературы? Пока формалисты будут стоять на своих теоретических позициях, эти пути никогда не сойдутся! Они не могут сойтись, так как теоретические позиции не допускают никакого компромисса, и такой точки, где пересеклись бы эти пути, нет.

Значит ли это, что так будет всегда, что эти два пути навсегда разошлись? Нет, не значит. Эти два пути могут сойтись, но при одном условии: формалисты должны отказаться от своих теоретических позиций, продолжив при этом свою практическую работу над формальным анализом литературы. Тогда формализм станет (по сути, он и есть таков) одним из вспомогательных методов социологического анализа литературы. Будущие историки литературы – марксисты будут всецело использовать результат формального метода и тогда создадут действительно отдельную историческую дисциплину – марксистскую историю литературы как науку, которая исследует одну из сфер общественной жизни.

Может быть и другой путь: новое поколение формалистов перейдет на марксистские теоретические позиции и дополнит свое формальное исследование открытием «социологического эквивалента данного литературного явления», как говорил Плеханов. Таким образом, взаимоотношения между марксизмом и формализмом можно сформулировать так: пока марксисты будут идти следами исторической школы и игнорировать формально-эстетический анализ литературы, они не создадут марксистской истории литературы; пока формалисты будут ограничиваться исключительно формальным анализом, пока их история литературы будет висеть в воздухе без всякой опоры, их формальное сооружение неизбежно обвалится. На это наше утверждение формалисты могут возразить: попытки марксистов создать историю литературы уже провалились, а результат работы формалистов еще никто опорочить не смог. Другими словами, вопрос звучит так: кто быстрее создаст более-менее прочную, объективную историю литературы – марксисты, «историки» или формалисты? На это нужно ответить без сомнений: формалисты! Почему так? А потому, что азбукой всякого научного исследования есть в первую очередь требование изучить факты, их систематизировать, разложить их в определенные ряды и т. д., одним словом, выяснить состояние того материала, который наука исследует. Так когда-то делала биология до Дарвина, таким является неизбежный путь каждой науки. Именно это и делают формалисты. Но после этого должна идти другая стадия научного исследования: объяснение исторического развития описанного; дело только в том, что это не будет настоящая научная история, а только описание фактического материала, разложенного в определенный последовательный ряд по хронологическому принципу. Пока формалисты будут это делать, до тех пор будет их сила, их объективная правда. Но после этого придет очередь научного объяснения эволюции, исторического развития – и эту задачу выполнит только марксизм.

Социологическое объяснение литературной эволюции, основанное на формальном анализе литературных фактов, – только такой метод может дать историю литературы. А это и есть марксистский метод.

Конечно, все это не значит, что историки литературы – марксисты должны сложить руки в ожидании, когда формалисты закончат свою работу. Но марксисты, если они захотят идти этим путем, на который указал Плеханов, должны быть настоящими, а не фальшивыми марксистами, т. е. должны помнить, что они исследуют особенную сферу общественной жизни, где царят свои законы, помнить, что марксист – историк литературы или литературный критик должен быть хоть немного художником и оценивать произведения литературы художественно; другими словами, такой марксист должен быть одновременно и формалистом. Такие «марксисты-формалисты» наверняка скорее и лучше справятся с историей литературы, чем сами формалисты. Мы взяли в кавычки слово «марксисты-формалисты», поскольку считаем его неуместным: настоящий марксист, который разбирается в искусстве, который уяснил себе марксистский взгляд на суть и роль искусства в общественной жизни, не нуждается в этой формальной этикетке; такой марксист с честью будет выполнять свои задачи, не записываясь в группу формалистов, поскольку он будет понимать, что социология и объективная эстетика создают два акта единой материалистической критики.

Виктор Шкловский. «Цемент и мандат». Статья для «Вечернего радио»[1551]

К истории