"Как можно питаться этой дрянью? – удивлялась Бэаэт, с отвращением прожевав пару крошек пищевого брикета, – Ничего удивительного, что выросшие на такой пище, стали каннибалами".

Со своими новыми знакомыми она разделила последние глотки воды с синтетическим вкусом, удивляясь фляге, сделанной из рукава непромокаемого комбинезона.

– Послушай, Бэаэт, – смущённо сказал Билли, – ты уж не злись на меня за дурацкие слова про заложницу и всё такое. Мы все тебе обязаны жизнью. Но пойми, нам обязательно надо выбраться отсюда! Любой ценой.

– Я понимаю, – ответила Бэаэт. – Но в данный момент выбраться отсюда не могу даже я. Все выходы заблокированы из-за идиотского эксперимента с вирусом.

– Я тому свидетель, – сказал Виктор Галле, – она приехаласюда, чтобы как-то помешать двоим конченым психам тестировать вирус, который они хотели привить всем, до кого дотянутся. И мы с ней помешали им тестировать вирус! А одного из тех, кто вирус тестировал, кто-то подстрел. Бэаэт хотела вывезти отсюда жмурика. Глядь – а выход заблокировали какие-то уроды, которым на всё плевать, кроме собственной задницы.

– Это не совсем понятно, – сказал Станислав, – но давайте спускаться на пятый уровень, где безопасней, а там разберёмся. Пока это самое разумное, что можно сделать.

Телефон Вктора отсчитывал часы, пока после долгих блужданий, наконец, Бежавшие нашли знакомый туннель.

– Ким наверно уже волнуется, что нас долго нет, – сказала Линн. – И, конечно, беспокоятся Екатерина, Даниэль и Лилит…

Виктор Галле насторожился:

– Настоящая Лилит?

– Ну, не игрушечная же. Хотя вот это создание почему-то первоначально было похоже на неё, как две капли воды.

Все посмотрели на Куцего. Искусственно созданное существо ощутило смущение вопреки вложенным в него исходным программам. Да, теперь оно даже отдалённо не похоже на стройную девушку. Но всё же, Куцый радовался, что наконец-то можно быть не кем-то другим, а собой. Пусть даже безобразным уродцем, но собой.

Перегруженная машина окончательно забарахлила. Бэаэт вылезла, открыла переднюю панель и принялась за необходимый ремонт. Спортсменка-дисколётчица, она неплохо разбиралась в технике. Конструкция передвижного нелетающего модуля в разы проще конструкции спортивного дисколёта. Поэтому с ремонтом проблем не возникло. Прежде всего она проверила блок питания. В случае неисправности в машине имелся запасной. Искуственный интеллект сообщил, что надобности в этом нет, но есть сильнейшее засорение системы и неплохо бы поправить настройку. Направленной струёй воздуха Бэаэт удалила из двигателя песок и мелкие камни и принялась за настройку синхронизатора. Мужчины столпились рядом и зачаровано наблюдали. Бэаэт водила тонким, как волос, лучом по деталям загадочного механизма. В глубине машины крошечные вспышки бежали по тончайшим, почти не различимым нитям, исчезая в нанотехнологических дебрях. Высвечивались и гасли иероглифические надписи различных параметров.

Линн осталась в машине с Мэг. Плазмоид Прозак кружился над сложенным куполом транспортного средства, зависая над Линн. Она приложила к голове корректор медицинских параметров и впервые за долгое время почувствовала себя неплохо.

– Хорошая штука, – сказала она. – у меня даже откуда-то силы появились. Непривычно это как-то, пугает даже.

– А мне это не помогает, – вздохнула Мэг. – И, наверно, уже ничего не поможет. Только теперь я начинаю тебя понимать, Линн. Ты уж извини, что я иногда ругала тебя. Тебе ведь и вправду было тяжелее, чем всем нам, здоровым. Прости и будь счастлива.

– Ты так говоришь, Мэг, будто прощаешься. Ты чего это? Подожди, и тебе полегчает.

– Нет, Линн. После гибели шамана во мне будто сломалось что-то. А тут ещё какой-то станный вирус. Видно, у всего есть свой предел прочности.

Она тяжело поднялась с сидения. Осторожно спустилась на пол туннеля на слабых ногах.

– Я отойду на минутку, – сказала она Линн.

– Далеко не ходи, Мэг, – предупредила её Линн. – А то я, вот, тоже отошла…

– Не волнуйся, я за ближайший поворот.

Держась за стену, Мэг тяжело заковыляла за угол. Туннель освещался вдалеке одной потолочной лампой. Из-за тусклого освещения серые каменные стены выглядели металлическими. Металлическими были стены лабиринта, по которому бежала белая лабораторная крыса. Мэг невольно подняла голову. Стеклянной крышки и огромного лица над ней нет, и то хорошо. Нет, лучше не вспоминать это! Особенно сейчас, когда она одна. Вот и решётка в полу, ведущая к коллекторам. Всё, теперь надо быстрей возвращаться. Но зачем? Чтоб опять бесконечно скитаться по серым туннелям, из последних сил стараясь не опуститься до дикого состояния? И где он, этот заветный кусочек сахара на выходе из лабиринта? Где эта единственная в жизни хорошая вещь? На Ксафе… Заблокирован выход… Белая шерсть провоняла виварием. Сейчас Мэг остановится, и последует удар током. Слабый, но разъедающий нервы. Надо искать выход из лабиринта, пока сверху не глянуло лицо… её собственное лицо, другая сторона Мэг. Та её сторона слишком разумна, она не даст бежать. Она размышляет, она думает, что выхода нет. Белая крыса не размышляет, она просто знает: выход есть! Сдвинуть решётку в полу, и нырять в чёрную пропасть, вон из лабиринта! Чтобы никогда не увидеть за стеклом гигантского монстра с голым лицом и огромными лапами. Быстрей! Прозрачные коготки Мэг вцепились в решётку, но решётка не сдвинулась. В отчаянии Мэг забила хвостом по стенам лабиринта, но разве это могло помочь! Как она могла забыть про острые зубы – её единственное оружие? В них вся её сила. Их боялась даже та, другая Мэг, огромная, разумная. Белая крыса вцепилась зубами и когтями в тяжёлую решётку, изо всех сил рванула на себя. Металл коррозирован, наверно, потому и удалось отодвинуть!

Откуда взялось столько сил у раненной женщины средних лет? Она не крыса! Она – научный работник, фармаколог, разработчик важного лекарственного препарата, одна из управляющих фармакологического концерна… Тяжело дыша, Мэг посмотрела в шахту, в угольно-чёрную глубь. Там нет выхода! Там, глубоко внизу – коллекторные установки четвёртого уровня. Что она делает?!! Что с ней? Мэг привалилась спиной к стене туннеля. Надо позвать на помощь. Но разве можно её спасти от самой себя? Даже чудесный прибор Бэаэт не помог от кошмара, годами спавшего в лабиринте подсознания и пробуждённого Ментальным вирусом. Несчастный зверёк давно мёртв, как и бессчётное множество других таких же несчастных созданий. Казалось бы, стёрлась и память о нём. Но всё ж оказалась живой белая крыса – собирательнй образ жертв экспериментов вместе с их ужасом, их болью. Разбуженный Ментальным вирусом, образ белой крысы заметался по туннелям подсознания Мэг. Как и прежде, белая крыса ищет выход из лабиринта. Здесь, в туннелях подсознания, в мире образов, она сильней, чем разум научного работника. Разуму не совладать с ней.

Стараясь не смотреть в чёрный зев шахты, Мэг