– Повитуха с семьей, – буркнул сиплый.

– Повитуха?! – Женщина снова всплеснула руками. – Вас сам Создатель послал, не иначе.

Она подняла холщовую ткань еще выше и пригласила:

– Лезьте сюда, пожалуйста!

Оденсе скрылась в фургоне, сунув обалдевшему монаху в руку повод своей лошади. Некоторое время все молчали, потом самый задиристый непонятно для чего спросил:

– И чего брюльбергские повитухи с братьями разъезжают? – Запальчивость его поутихла, но совсем успокоиться и считать инцидент исчерпанным было, видимо, выше его сил.

– Оно тебе надо? – спросил сиплый, закатив глаза к небу.

– Вы же своих женщин одних тоже не отпускаете, как я погляжу, – подражая его интонации, ответил Листопад.

– Разберемся сейчас, повитухи вы или кто, – мрачно подытожил между плевками тот, что стоял у подводы. – Там дело такое, что ежели врете, сразу понятно будет.

К рассвету Листопад уже сдружился с теми, кто совсем недавно гнал его прочь. Они сидели у костра и попивали чай из кривых жестяных чашек.

Монах услышал, как переговариваются Оденсе и женщина из фургона. Послышался плеск воды. Потом берегиня вышла из-за телег, вытирая руки о передник, подошла к костру и села рядом с Листопадом.

Все мужчины воззрились на нее. Но вместо объяснений Оденсе взяла из рук монаха чашку и принялась прихлебывать оттуда чай. После тягостного молчания сиплый спросил:

– Ну и?..

Оденсе молча нахмурилась.

– Я не слышал, чтобы ребенок кричал, – тихо произнес Листопад. – Там все в порядке?

Берегиня продолжала молча пить чай.

Все сидящие вокруг костра помрачнели. И монах еще тише добавил:

– А ты в порядке?

Оденсе опустошила чашку, хмуро посмотрела на ее темное дно. Потом, протянув ее сиплому, который держал в руках котелок с черпаком, произнесла:

– Пить хочется очень.

Тот наполнил протянутую к нему посуду. Рука его заметно дрожала.

Из-за телег, подобрав юбки, торопливо выбрались две женщины. Одна, что в самом начале позвала Оденсе внутрь фургона, и другая – маленькая сухонькая старушка, которой на вид было лет восемьдесят.

– Ох, не уехали! Какое счастье! – причитала старушка. Она бросилась к Оденсе и сгребла ее в охапку. – Какое счастье! Поблагодарить дали возможность!

– Что сидишь? – толкнула в спину вторая женщина самого задиристого из парней. – Благодари Создателя, что такую повитуху твоей жене послал! Да ее благодари, что мимо не прошла!

– Спасибо Создателю и тебе спасибо, – машинально произнес тот, привставая и кланяясь берегине.

– Очень тяжелая твоя жена была, чуть не потеряли мы ее. И ее, и ребенка твоего, – сокрушенно сказала женщина.

– Чуть не преставилась, чуть не преставилась, внученька моя, – заголосила старушка, и по ее морщинам, словно по бороздам, катились большие капли. – Ты спасла ее, ты спасла! И ты нам тоже как внученька теперь. Чем нам отблагодарить тебя?

– Нам заплатить-то особо и нечем, – просипел парень и тут же заработал подзатыльник от женщины с пучком на голове.

– Мы не поскупимся, – сказала она, сурово поджав губы. – Пусть денег у нас на разживу кот наплакал, но мы отработать можем, руки крепкие и много их. Скажи-ка, милая, хозяйство у вас в Брюльберге большое? Может, крышу надо починить или пол прохудился? А может, дров наколоть на зиму?

Оденсе поперхнулась чаем еще при первых словах женщины и теперь никак не могла унять кашель. Она умоляюще смотрела на монаха, призывая его взять на себя ответственность и придумать для них спасительную легенду.

– Да у нас никакого хозяйства и нет, – торопливо сказал Листопад. – Мы сами в Брюльберг не так давно перебрались, своим жильем обзавестись не успели. У родни снимаем угол за бесценок.

– Ах вот как… – Старушка еще крепче обняла Оденсе. – Бедные дети, вы, как и мы, без собственного крова над головой!

– Ну, тогда… – Женщина наморщила лоб и предложила еще один вариант: – Тогда мы можем расплатиться продуктами. Вы же возьмете продукты?

Листопад кивнул:

– Это подойдет. Только слишком много не давайте.

– А слишком много у нас и нету, – прохрипел сиплый, за что незамедлительно получил второй подзатыльник.

В Брюльберг они въехали в арьергарде обоза. Оденсе нещадно зевала и пропустила половину вопросов, что задавал ей постовой у крепостных стен. Ему надоело переспрашивать, и он просто пропустил берегиню с монахом в город, приплюсовав в списке их имена к ранее записанным переселенцам, решив, что они ему ничего нового не расскажут.

Подковы цокали по мощеной мостовой.

Двухэтажные дома с мансардами по обе стороны тянулись к небу остроконечными крышами. Центральная широкая улица пронзала город насквозь. От нее в разные стороны убегали лабиринты узких кварталов, свернув в один из которых рискуешь заблудиться среди километров веревок развешанного белья и покатых желобов сточных канав.

– Мне не нравится, как здесь пахнет, – произнесла Оденсе, смешно наморщив нос.

Листопад усмехнулся:

– Отвыкла от тесных городов? Бывает.

– Нет, ну в Лорьярде же так не пахло. Нечистоты и плесень. Фу-у…

– Там скученности такой нет. Лорьярд – город значительно меньший по количеству жителей, а по площади, пожалуй, что и больший. Садов там много, палисадников всяких с цветами, парк в центре у библиотеки и монастыря. А здесь – стены и канавы. Из растительности одна плесень. Трава, конечно, пробивается кое-где, но именно кое-где.

– И таких городов много?

– Здесь, в Потлове? Да все, кроме Веньеверга, где располагается княжеская резиденция. Там даже архитектура ближе к нашей, озерной.

– Веньеверг – столица?

– Скорее, нет. Смотря что под этим понимать. Место, где проживают большую часть года их князья. По мне, это скорее хорошо благоустроенная деревня, чем город. Никакого бурления культурной жизни или торговли. Вообще какого бы то ни было бурления в Веньеверге замечено никогда не было. Обычное времяпрепровождение обывателей – это приемы с обильной едой и питьем, собирающие за одним столом кровных родственников раз-два в месяц. Княжеские приемы почти ничем не отличаются от застолий всех остальных сословий, только носят название политических, но являются таковыми лишь по названию.

Оденсе зевнула:

– По твоим словам получается, что они едят и пьют и больше ничем особо не занимаются.

– Так оно и есть. Сытый и довольный край. Большую часть времени сонный. Ты вот тоже спать хочешь.

– Очень. Но это не из-за Потлова или его влияния. – Берегиня тихонько рассмеялась. – Хотя – да, я сейчас и сытая, и довольная.