— Столько людей погибло. Столько людей погибло из-затебя. Они проиграли достойно? Их смерть — достойна? Только зверь может такдумать. Из меня, хоть я видела смерть вблизи, рядом, тебе сделать зверя неудалось. И не удастся.

Он не ответил. Смотрел на нее, казалось, поедая ее взглядом.

— Я знаю, — прошипела она, — что ты удумал.Что хочешь со мной сделать. И скажу тебе сейчас, сразу, здесь: я не позволю ксебе прикоснуться. А если меня… Если меня… То я убью тебя. Даже связанная.Когда ты уснешь, я перегрызу тебе глотку.

Император быстрым жестом успокоил нарастающее среди офицеровворчание.

— Будет то, — процедил он, не спуская с Цириглаз, — что предназначено. Попрощайся с друзьями, Цирилла Фиона ЭленРианнон.

Цири взглянула на ведьмака. Геральт ответил отрицательнымдвижением головы. Девушка вздохнула.

Они с Йеннифэр обнялись и долго шептались. Потом Цириподошла к Геральту.

— Жаль, — тихо сказала она. — Все обещалобыть лучше.

— Гораздо лучше, — подтвердил он. Они обнялись.

— Будь мужественной.

— Он меня не получит, — шепнула она. — Небойся. Я сбегу от него. Я знаю способы…

— Ты не должна его убивать. Запомни, Цири. Не должна.

— Не бойся. Я и не думала убивать. Знаешь, Геральт, яуже достаточно наубивала. Слишком много этого было.

— Слишком. Прощай, ведьмачка.

— Прощай, ведьмак.

— Только не вздумай реветь.

— Тебе легко говорить.

* * *

Эмгыр вар Эмрейс, император Нильфгаарда, сопровождалЙеннифэр и Геральта до самой ванны, почти до обрамления огромного мраморногобассейна, заполненного ароматной парящей водой.

— Прощайте, — сказал он. — Торопиться необязательно. Я уезжаю, но оставляю здесь людей, которых проинструктирую и отдамнужные распоряжения. Когда вы будете готовы, крикнете, и лейтенант подаст вамнож. Но повторяю, торопиться не обязательно.

— Мы должным образом оцениваем оказаннуюмилость, — серьезно кивнула Йеннифэр. — Ваше императорскоевеличество?

— Слушаю.

— Прошу по возможности не обижать мою дочку. Нехотелось бы умирать, зная, что она плачет.

Эмгыр молчал долго. Очень долго. Прислонившись к дверномукосяку. И отвернувшись.

— Госпожа Йеннифэр, — проговорил он наконец, илицо у него было на удивление странное. — Будьте уверены, я не обижу вашейи ведьмака Геральта дочери. Я топтал трупы друзей и плясал на курганах врагов.И думал, что в силах сделать все. Но то, в чем меня подозревают, я простосделать не могу. Теперь я это знаю. И благодарю вас обоих. Прощайте.

Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Геральт вздохнул.

— Разденемся? — Он взглянул на парящийбассейн. — Правда, не очень-то меня радует мысль, что нас выволокут отсюдав виде голых трупов…

— А мне, представь, без разницы, какой менявыволокут. — Йеннифэр скинула туфли и быстро расстегнула платье. —Даже если это мое последнее купание, я не намерена бултыхаться в воде одетой.

Она стянула рубашку через голову и вошла в бассейн, энергичнорасплескав воду.

— Ну, Геральт. Что стоишь как вкопанный?

— Я забыл, насколько ты прекрасна.

— Быстро же ты забываешь. А ну, лезь в воду.

Как только он оказался рядом, она тут же закинула ему рукина шею. Он поцеловал ее, гладя ее талию над водой и под водой.

— А это, — спросил он порядка ради, —подходящее время?

— Для этого, — замурлыкала она, погружая в водуодну руку и касаясь его, — любое время подходящее. Эмгыр дважды повторил,что нам торопиться не обязательно. Как ты предпочел бы провести отпущенные нампоследние минуты? В стенаниях и плаче? Недостойно. В расчетах с совестью?Банально и глупо.

— Не об этом я.

— Так о чем же?

— Если вода остынет, — проворчал он, лаская еегруди, — разрезы будут болезненными.

— За удовольствие, — Йеннифэр погрузила другуюруку, — стоит заплатить болью. Ты боишься боли?

— Нет.

— Я тоже нет. Сядь на край бассейна. Я люблю тебя, но,черт побери, нырять не хочу.

— О-хо-хо, — сказала Йеннифэр, откидывая головутак, что ее влажные от пара волосы расплылись по бордюру маленькими чернымизмейками. — О-хохо-хохошеньки…

* * *

— Я люблю тебя, Йеннифэр.

— Я люблю тебя, Геральт.

— Пора. Кликнем их?

— Кликнем.

Они кликнули. Сначала кликнул ведьмак, потом кликнулаЙеннифэр. Потом, не дождавшись ответа, кликнули вместе:

— Ну-у-у-у! Мы готовы! Давайте нож! Э-э-эй! Чертпобери! Вода же стынет!

— Ну так вылазьте из нее, — сказала Цири,заглядывая в ванную. — Они все ушли.

— Что-о-о?

— Я же сказала: ушли. Кроме нас троих, тут нет ни живойдуши. Оденьтесь. Голышом вы выглядите ужасно смешно.

* * *

Когда они одевались, у них начали дрожать руки. У обоих. Свеличайшим трудом они управлялись с пряжками, застежками и пуговицами. Цириболтала.

— Уехали. Просто взяли и уехали. Все, сколько их было.Забрали отсюда все, уселись на лошадей и уехали. Аж пыль столбом.

— И никого не оставили?

— Никогошеньки.

— Непонятно, — шепнул Геральт. — Этонепонятно.

— Может, случилось что? — откашлялась Йеннифэр.

— Нет, — быстро ответила Цири. — Ничего.

Она лгала.

* * *

Вначале она держала фасон. Выпрямившись, гордо подняв головуи сделав каменное лицо, она оттолкнула затянутые в перчатки руки черныхрыцарей, смело и вызывающе взглянула на ужасающие забрала и нащечные прикрытияих шлемов. Больше они к ней не прикасались. К тому же их удерживало ворчаниеофицера, плечистого парняги с серебряными галунами на латах и белым султаном изперьев цапли.