Стену из щитов.

Иудейский отряд надвигался ровно и уверенно. Рус слышал, какза стеной щитов, нарушив молчание, переговариваются быстро и возбужденно. Копьявсе так же лежали на плечах передних, а острые концы, с которых обильно капалакровь, смотрели в русов. Двигались иудеи быстрее и слаженнее, чем в началесхватки. Они обретали присутствие духа и умение прямо на глазах.

Рус перевел взгляд с иудеев на своих людей и впервые понял,что у иудеев целое войско, а у него – горстка растерянных и упавших духомлюдей, половина из которых уже ранена. Отчаяние нахлынуло с такой силой, чтоболь взорвала что-то в груди. Он внезапно ощутил освобождение: он уже не князь,ибо не может быть князем тот, кто так позорно привел русов к страшномуразгрому, а он свободен… свободен умереть. То ли смывая позор, то ли простоуйти от укоряющих глаз русов, что остались за чертой и которых он теперь обрекна гибель.

– Мы не будем ждать, – крикнул он звучным, как боеваятруба, голосом, – когда они придут и зарежут нас как баранов! Вперед!

Они все ощутили в нем перемену. Рус видел, как их плечирасправились, как в потухших глазах вспыхнули звезды. Уже нельзя ничегопридумать, поздно. Но можно умереть, как и жили, красиво.

– Вперед! – крикнул Сова.

– Убивай!!! – закричал страшно Твердая Рука. Самыйбыстроногий из русов, он побежал на стену, а когда был в трех шагах от смертоноснойщетины, внезапно отшвырнул топор и щит, с силой оттолкнулся от земли и прыгнулповерх копий, красиво раскинув руки, будто взлетел. Из задних рядов навстречувскинулись копья. Массивное тело напоролось на тонкие жала, все услышали трескраспарываемой плоти. Твердая Рука захохотал, раскинул руки и ухватил еще копьярядом, подтянул к себе, сразу сломал, ухватил еще два, в то время как железныеострия вышли у него из спины, одно из-под лопатки, другое в пояснице.

Рус ощутил, что и он несется на стену щитов и копий с дикимкриком, в священном безумии богов. Его обогнали быстроногие Бусель и Черновил,прыгнули вслед за Твердой Рукой, один правее, а другой левее, повисли накопьях, хватая их голыми руками и нагибая к земле, в то время как в них спешновтыкали ножи и били топорами, но в стене из щитов и копий на миг возниклаширокая брешь. Рус прыгнул уже на чьи-то головы, руки были на древках длинныхкопий. Красная пелена ярости застилала глаза, он слышал только шум крови, всетело сотрясала чудовищная мощь, и он радостно отдался ей, руки со скоростьюмолнии повергали наземь этих смуглолицых врагов, железо скрежетало на панцирях,металлических шапках, и всякий раз фонтанами брызгала кровь, он рубил,рассекал, сносил головы, разваливал людей от плеча до пояса, везде был крик,треск, лязг, отчаянные стоны умирающих.

Громовой Камень звериным чутьем уловил, что еще шаг назад, инога опустится за чертой боевого поля. И никто не обвинит в трусости, всевидят и понимают, но он сам будет чувствовать себя трусом, убежавшим, дабыспасти шкуру!

Рядом опустились на землю, пронзенные копьями, два брата.Оба успели взять с собой лишь по одному противнику. Отчаяние и стыд удесятерилисилы, он подхватил меч брата, вскрикнул так страшно, что в горле лопнулисосуды, ощутил соленую кровь, прыгнул почти на высоту человеческого роста иобрушился всем весом на головы и плечи, спрятанные под широкими щитами. Онирухнули под ним, и он захохотал дико и весело, уже чувствуя, что умрет счестью, а гибель братьев будет отомщена страшно.

Два гремящих меча заблистали вокруг него, как серебристаяпаутина вокруг смертоносного паука. Он слышал непрерывный хряск разрубаемыхкостей, живой плоти, слышал крики страха и боли, вопли ужаса, а он смеялсяосвобожденно, рубил и рубил, бросался из стороны в сторону, уже разбил весьотряд, никто не осмеливался напасть на огромного, забрызганного их кровьюосатаневшего варвара, он сам бросался на них и повергал на землю мертвыми, онивсе только мясо для его двух мечей, он волк в овечьем стаде, который спешитзарезать как можно больше, он хохотал громче, пена потекла изо рта, силы всеприбывали, он двигался так, что сам не видел своих рук, его собственное полевсе расширялось, эти двуногие овцы отступали трусливо, пытались дрожащимируками вскидывать щиты, но он повергал их наземь вместе с обломками щитов.

Он остановился смахнуть пелену крови с глаз, затем вскинулобе мощные длани к небу, выкрикнул яростно:

– Перун!.. Тебе в жертву!

Он содрогнулся как высокое дерево: камень из пращи сострашной силой ударил сбоку в голову. Крик замер на губах, но он все еще стоялровно и красиво, вздымая могучие руки к небу, кровь стекала по широким лезвияммечей, лицо было яростно и прекрасно, как у древнего бога. Потом он качнулсявперед и упал во весь рост, не подогнув коленей. Земля вздрогнула, во всестороны брызнула густая кровь, натекшая в выбитые ногами ямы, и его кровьсмешалась с кровью убитых им иудеев.

В какой-то миг Рус услышал яростный вопль:

– Осторожнее, князь! Не бей своих!

В глазах чуть очистилось, он увидел могучую фигуручеловека, что дрался всего с тремя противниками, и только по крику узнал подличиной из крови, пыли и грязи Сову. Сова рубился яростно, но умело, с нимспина к спине дрались двое, что явились из каменоломен. Против них тоже было сполдюжины врагов, всех троих выручало умение и взаимовыручка, в то время какон, князь, дрался как мальчишка, как обезумевший, и его до времени спасалатолько удача и его скорость.

– Держись, – крикнул Рус, он быстро трезвел, но яростьне остыла, он чувствовал звериную мощь, грудь изнутри разламывало раскаленное,как поковка в горне, сердце. – На нас глядят!

Он сделал шаг назад, и тут же его с боков прикрыли двоевоинов. Они, как только сейчас понял Рус, все время держались с ним, ловиликаждое желание. А Рус быстро огляделся, и сердце едва не выпрыгнуло.

Иудеев осталось меньше трети! Это уже был не отряд, мощный инеуязвимый, а дрались группки по пятеро-восьмеро. Длинные копья в беспорядкележали на земле, о них спотыкались, но никто не пытался поднять: время копий ипращей кончилось, резались мечами.

И подскочив от ликования, сердце рухнуло в бездоннуюледяную пропасть. Иудеев осталось меньше трети, но скифов не осталось вовсе.Только на дальнем краю добивали целой толпой двух раненых, еще кто-то водиночку отбивался от дюжины врагов, да он, Рус, на миг получил возможностьухватить глоток воздуха, пока двое молодых парней приняли удар…

Один зашатался, кровь текла по голове и плечу, второй дралсятолько левой, правая бессильно повисла, срубленная начисто по локоть…И Рус ощутил, как снова с небес в его тело вошла звериная ярость богов,тело стало как из лучшего небесного железа, а силы удесятерились.

С нечеловеческим криком он подхватил на лету выпавшийиз руки смертельно раненного парня меч, оскалил зубы, захохотал по-волчьи ипрыгнул навстречу множеству врагов.