– Говоришь, у меня нет власти? – ехидно поинтересовался Ксантипа, смакуя отчаяние своего пленника. – Глупыш, я могу сделать с тобой всё, что мне заблагорассудится, например, приказать, чтобы ты перерезал себе горло, и ты это сделаешь.

Джарет ощутил, как его ладонь уверенно легла на рукоятку ножа, и его инстинктивно передёрнуло от омерзения. Бессмертным с колыбели внушали презрение к самоубийцам, а потому гибель от собственной руки была для Джарета равносильна позору.

– Да какого чёрта,– мысленно выругался он, почувствовав прикосновение холодного лезвия к горлу,– это происходит не по моей воле. Буду считать, что это просто акт милосердия, быстрая смерть в благодарность за годы службы.

Видимо, Ксантипа уловил волну облегчения, идущую от коленопреклонённого бессмертного, потому что давление лезвия вдруг ослабло, и нож вернулся на своё место в ножны.

– Впрочем, это было бы слишком просто,– взгляд мучителя упёрся в глаза жертвы с неподдельным интересом, но совсем без ненависти, словно перед ним был не человек, а подопытная мышь,– гораздо забавнее будет понаблюдать, как ты перережешь горло не себе, а кое-кому другому, например, тому, кто тебе дорог,– это был настолько откровенный намёк на Киру, что Джарет невольно вздрогнул, выдав себя с головой. Впрочем, Ксантипа увидел в этом жесте слабости всего лишь ещё одно подтверждение своего диагноза строптивому пациенту, а потому только удовлетворённо кивнул и снял парализующее воздействие. – Ну как, ты ещё не передумал играться в мятежника? – ехидно поинтересовался он.

– Передумал,– угрюмо процедил Джарет,– это я настроил Мартина против Вас, Кира тут ни при чём.

– Какое самопожертвование,– Ксантипа закатил глаза в притворном восхищении. – Ну и зачем же ты это сделал? – в его голосе не было злости и даже досады, лишь любопытство. – Ну да, понимаю, хотел использовать мальчика в качестве заложника, чтобы вызволить из плена свою ненаглядную. А знаешь, Джарет, я, пожалуй, позволю тебе сыграть в благородного рыцаря, если взамен, ты образумишь нашего малыша. Кира мне больше не нужна, пусть убирается, а вот Мартина придётся привести в чувство. Что скажешь, бессмертный?

– Вы не собираетесь отдать меня палачам? – у Джарета от удивления глаза вылезли на лоб. – Я же Вас предал.

– Следовало бы,– задумчиво улыбнулся Ксантипа,– но ты пока можешь быть полезен. Заслужи себе прощение, мой мальчик.

Джарет тут же рассыпался в уверениях в своей преданности, хотя ни на секунду не поверил в искренность Магистра. Но это была ещё одна отсрочка неминуемой смерти, и предоставленную возможность следовало использовать по полной. Ксантипа тоже не остался в долгу, примитивное лицедейство телохранителя ничего, кроме жалости, вызвать не могло, а потому он только мысленно посмеялся над потугами Джарета, предвкушая триумфальную развязку затеянного им спектакля. Магистр больше не сомневался в благополучном исходе выбранного курса лечения. Это в плену Кира вынужденно поддерживала тёплые отношения со своим тюремщиком, но на воле она пошлёт навязчивого ухажёра куда подальше с его претензиями. Нужно будет только обставить её освобождение таким образом, чтобы она не имела причин испытывать к Джарету благодарности.

А окрылённый предоставленной отсрочкой бессмертный, пулей вылетел из кабинета начальства и, не теряя времени, отправился разыскивать Мартина, чтобы вправить ему мозги. В целом, аудиенция у Магистра закончилась для него гораздо удачней, чем Джарет мог даже мечтать. Во-первых, он получил некоторое представление о возможностях Ксантипы по укрощению бессмертных и мог использовать полученный опыт для планирования своих дальнейших шагов, во-вторых, приказа устранить Киру ему так и не выдали, а значит, до поры он не представлял для пленницы смертельной угрозы. Но главное, Джарет выяснил, что установки подчинения можно каким-то образом обойти, по крайней мере, частично.

Все остальные посулы, касательно прощения за грехи и освобождения Киры, бессмертный не счёл заслуживающими доверия, он слишком давно служил Ордену, чтобы ещё верить в благородство Магистра. Однако это вовсе не означало, что на задание начальства можно было забить, напротив, требовалось продемонстрировать рвение и профессионализм, чтобы подтвердить свою полезность. Отправляясь на поиски Мартина, Джарет даже не сомневался, что выкорчевать посеянные им же ростки ненависти из незрелых мозгов малолетнего бунтаря не составит большого труда, особенно, если задействовать кое-какие приёмы ментального давления. Как же он ошибся, ну откуда этому горе-воспитателю было знать, что причиной произошедших с мальчиком перемен была вовсе не устроенная им диверсия, а то, что Мартин нашёл наконец своего отца.

Этим утром Вард поднялся до рассвета, когда солнце ещё скрывалось за городскими стенами, и улочки Каламута тонули в сизых сумерках. Он вышел на открытый балкончик, примыкавший к спальне, и с наслаждением вдохнул влажный воздух с запахом ночного дождя. Город просыпался медленно и как бы нехотя. Вот вяло тявкнул где-то дворовый пёс и тут же стыдливо притих, забившись в конуру. Вот прогромыхала по брусчатке тележка зеленщика, но едва она скрылась за углом, как улочка снова погрузилась в ватную тишину. Даже редкие прохожие старались не шаркать ногами, чтобы не нарушать сладкую утреннюю дрёму своих соседей. Откуда-то вкусно потянуло дымком разжигаемого очага, даря Варду предвкушение неспешной утренней трапезы с первым глотком ароматного кофе и хрустом хлебной корочки.

Мысль о завтраке сама собой связалась в его воображении с образом стройной черноволосой женщины, которая сейчас тихо посапывала в подушку, укрывшись одеялом по самые брови. Вард повернулся к кровати, и его взгляд пробежал по контурам любимого тела, так некстати скрытого толстым покровом. Наверное, именно в этот момент он вдруг осознал, что счастлив. В этом ощущении не было никакого надрыва или восторга, от которого захватывает дух, зато оно было исполнено спокойной уверенности в том, что будет длиться вечно. При всей сомнительности данного тезиса он отчего-то не вызвал в душе Варда не только сомнения, но даже простого дискомфорта. Так путник, долго скитавшийся вдали от дома и наконец перешагнувший его порог, пребывает в полной уверенности, что за этим порогом его ждёт отдых у родного очага.

Как часто мы можем сказать про себя, что наша жизнь наполнена счастьем? Большинство людей, даже пребывая в состоянии блаженства, отчего-то испытывают неудовлетворённость и тревогу. Едва достигнув намеченной цели и обретя желаемое, мы тут же устанавливаем для себя новую и, как правило, более высокую планку, даже не успев как следует насладиться тем, что уже имеем. Вряд ли это делает нашу жизнь более счастливой, но точно добавляет перчика в то блюдо, главным ингредиентом которого является наша душа. Мы так привыкли постоянно подбрасывать дровишек в костёр своих желаний, что уже забыли, как обрести покой. Но иногда кому-то из нас всё же выпадает шанс остановить этот бессмысленный бег и осознать красоту момента.

Удивительно, но Варду этот момент истины принесла иллюзия, которую в собственных корыстных целях создала для него коварная ведьма. Впервые за те годы, когда он метался в поисках утраченных воспоминаний, ему вдруг пришло в голову, что потеря памяти была вовсе не трагедией, а подарком судьбы. Ещё неизвестно, смог бы он наслаждаться своей новой жизнью, оставаясь тем, кем был в прежней. А эту новую жизнь Вард сейчас не готов был променять ни на возвращение памяти, ни даже на туманные мечты об ангеле в женском обличье. И дело было не только в том, что в его доме появилась любимая женщина, один взгляд на которую вызывал в теле страстное желание близости, но и в том, что он наконец обрёл семью.