Так неужели мироздание настолько примитивно? Можем ли мы допустить, что оно заканчивается на пару ступенек выше нас самих? Думаю, это было бы верхом самонадеянности и глупости. На самом деле жизнь на каждом шагу убеждает нас в отсутствии пределов своего проявления. Так называемые учёные уже расковыряли материальные объекты до очень мелких частиц, но только для того, чтобы убедиться в одном неоспоримом факте: это ещё не конец. По-хорошему, учёным даже не было нужды заморачиваться, могли бы просто почитать классиков, ведь о составной природе всех проявленных явлений говорил ещё будда Шакьямуни две с половиной тысячи лет назад.

Итак, мы пришли к явному противоречию. С одной стороны, наш Создатель не может отличаться от нас самих настолько сильно, чтобы утратить саму возможность нас каким-то образом воспринимать, а с другой – он никак не может являться исходной точкой проявленного мироздания. Разрешить это противоречие можно лишь одним способом. Всё встанет на свои места, если мы посмеем предположить, что нашего Создателя тоже кто-то создал, причём кто-то, для кого эти самые Создатели являются таким же объектом самовыражения, каким мы служим для нашего Создателя. В действительности тут нет ничего нового, сделанный мной вывод, сколь бы крамольным он ни прозвучал, является всего лишь частным случаем проявления фрактальности мироздания.

Оно, мироздание, представляется мне эдакой матрёшкой, в которой одни миры являются как бы внешними, а другие – внутренними. Соотношение между мирами внутри каждой матрёшки может иметь сложное строение, в том числе кластерное, как строение воды, или даже хаотичное, как движение молекул воздуха. Однако между слоями имеет место некая иерархия проявленности, которая предусматривает, что внешние миры могут создавать внутренние и управлять ими. В качестве примера можно взять компьютерные игры нашего мира. И программисты, которые их создают, и игроки, которые в них играют, являются жителями внешнего мира по отношению к миру аватаров такой игрушки.

Иногда я задумываюсь о том, что бы мне сказали герои моих книг, если бы могли со мной пообщаться. Наверное, жаловались бы на несправедливость, на свою тяжкую долю и молились бы о всяческих ништяках, как это делаем мы сами, когда жизнь нас припирает к стенке, и никаких прочих вариантов, кроме божественного вмешательства, не остаётся. Что тут скажешь, игры, в которые я своей «божественной» волей заставляю играть созданных мной аватаров, порой бывают довольно жестокими. И знаете, частенько я им даже сочувствую, но это никак не влияет на ход сюжета, ну может быть, чуть-чуть.

Отчего-то мне даже не приходит в голову заботиться о духовном развитии аватаров, об их благополучии и счастье в личной жизни. А ведь я их искренне люблю, с чего бы такая чёрствость? Причина тут проста, как валенок, для меня, как творца, конечной целью творения являются не персонажи, а книга целиком. Аватары – это всего лишь средство, как бы механизм, с помощью которого я реализую свой замысел. Так откуда у нас берётся уверенность, что Создатель Игры в Реальность мыслит иначе? Конечно, прикольно помечтать, что нас всех готовят на роль богов, но, положа руку на сердце, разве мы можем быть в этом уверены? Сможет ли кто-то из придуманных мной персонажей однажды вылезти из книги, развив своё сознание настолько, чтобы я начала видеть в них живых людей, равных себе? Ответьте себе на этот вопрос, и вы сможете оценить собственные шансы поболтать с нашим общим Создателем.

Вода в белой фарфоровой чаше потемнела, на миг скрывая лежащий на дне амулет в форме летящей птицы. Нарьяна провела ладонью над чашей, и серебряная летунья засветилась, разгоняя черноту. Как только вода сделалась совсем прозрачной, в ней сразу же отразилось лицо ведьмы. Впрочем, отражением эту картинку можно было назвать лишь условно, водной Нарьяне было никак не больше двадцати лет.

– Привет, Тень,– пробурчала ведьма, обращаясь к своему юному двойнику,– что-то ты совсем обленилась. Куда подевалось твоё рвение меня защищать?

– Никаких новых угроз с нашего последнего разговора не появилось,– в голосе водной девы недоумение смешалось с тревогой. Ей явно было некомфортно под пристальным взглядом хозяйки.

– Ну отлично, успокоила,– Нарьяна презрительно фыркнула,– а как насчёт моего душевного здоровья?

– Тебя что-то тревожит? – Тень состроила сочувственную гримасу, но было очевидно, что это не более, чем лицедейство. – Ты же получила всё, чего желала.

– Хватит ёрничать,– окрысилась на свою защитницу ведьма,– тебе отлично известно, что мой план не сработал.

– Наверное, сейчас мне стоит закатить глаза и произнести с трагическим пафосом: «я же тебя предупреждала»,– Тень печально улыбнулась и покачала головой.

– Я не понимаю, что пошло не так,– Нарьяна в отчаянии хлопнула ладонью по столу, отчего лицо её двойника заколыхалось на крупной ряби стоячей волны. – Я всё сделала правильно, не использовала ни капли магии. Он сам привёл меня в свой дом.

– Взяла парня на жалость к обездоленной погорелице,– продолжила её реплику Тень,– очень грамотно. Извини, Нарьяна, но жалость – это ещё не любовь.

– Нет, им двигала не только жалость,– ведьма упрямо сжала губы,– я это сразу почувствовала. Он рисковал жизнью, чтобы спасти меня из горящего дома.

– Да, ты права,– покладисто согласилась Тень,– ещё была благодарность.

– Благодарность? – Нарьяна даже растерялась от столь неочевидного утверждения своей защитницы. Вопреки обыкновению, Тень не стала отвечать, только сочувственно улыбнулась. – Нет, этого не может быть,– до ведьмы всё-таки дошло, что та имела ввиду,– это же было просто смутное виденье. К тому же я как раз сказала, что той женщины в реальности не существует. За что ему быть благодарным?

– Ты подарила ему надежду,– в голосе Тени не было ни капли сомнения,– твоё враньё ещё сильней убедило Варда, что его любимая – это не глюк, а вполне материальная женщина. Он ведь сильный эмпат и прочёл тебя, как открытую книгу. Думаю, именно благодарность подвигла его тебя приютить.

– К чёрту такую благодарность,– взорвалась Нарьяна,– лучше уж пусть Вард меня жалеет.

– И напрасно,– Тень и не подумала отступить,– из благодарности ещё можно вырастить любовь, а из жалости – никогда. Если бы ты ни заперла светлую часть своей души в серебряной птице, то смогла бы это понять гораздо раньше.

Некоторое время Нарьяна молчала, переваривая слова своего магического двойника, а затем в её глазах засветились ядовито-зелёные огоньки, словно она вдруг из женщины превратилась в волчицу. Тени достаточно было одного взгляда на эту метаморфозу, чтобы не на шутку перепугаться.

– Что ты задумала, Нарьяна? – с тревогой спросила она.

– Ну-ка, поищи, где в этом поганом городишке продают приворотные травки,– вместо ответа, скомандовала ведьма. – Весь мой запас сгорел вместе с домом, а идти в лес сейчас небезопасно, местные бандиты патрулируют все дороги.

– Мне казалось, что ты такими делами больше не занимаешься,– лицо в чаше нахмурилось, хотя тон вовсе не был обвиняющим. – Ты же не станешь делать это с мужчиной, которого, по твоим же словам, любишь?