Милан стал перед лучником:

– Мы несем важные новости о развертывании трех армий Лиги. Не мог бы ты сказать мне свое имя, чтобы я знал, кого назвать, когда меня спросят, почему это известие достигло герцогов с опозданием?

Воин в красном поджал губы. «Этот покатый подбородок, узкое лицо и необычайно длинный нос делают его похожим на крысу», – подумал Милан.

– Мое имя не имеет значения, – пробормотал воин и указал на створчатую дверь. – Герцоги как раз совещаются в гильдейском зале. Проходите.

– Продолжай охранять вход! – накинулся Раинульф на дружинника. Затем он подошел к высокой двери и распахнул обе створки.

Склонившись над картами и документами, герцоги Швертвальда стояли над круглым столом, который доминировал в небольшом зале. Все они повернулись к входу.

– Раинульф? – Женщина с каштановыми волосами подошла к ним.

Гигантский лучник склонил колено.

– Госпожа, – сказал он, смиренно опустив голову.

Милан решил, что разумнее будет тоже встать на колени.

– Прошу прощения, госпожа, – запинаясь, произнес Раинульф. – Ваша сестра… Я не смог ее защитить. Я пытался…

– Я знаю, какого высокого мнения она была о тебе, Раинульф. Если ты не смог спасти ее, значит, это не удалось бы никому.

Слезы заблестели на щеках лучника.

У Милана перед глазами снова предстала ужасная картина: пламя костра, за которым исчезло прекрасное лицо Фелиции. Комок подступил к его горлу, и возникло ощущение, что он не может дышать.

– Кто этот юноша, который тебя сопровождает?

Милан увидел красную розу на ее мундире и понял, кто перед ним стоит. В то же время он подумал, насколько Луцилла отличалась от своей сестры. Ее лицо было ýже. Ее взгляд казался неумолимым.

Раинульф поднялся:

– Это Милан Тормено, младший сын верховного священника Нандуса Тормено.

Шепот пробежал среди группы герцогов.

Только Луцилла осталась невпечатленной. Она оценивающе посмотрела на Милана.

– Моя сестра сообщила, что ты хочешь служить нашему делу. Но после этого от нее перестали приходить письма.

– Их перехватили, – пояснил Милан, прежде чем Раинульф успел что-то сказать. Ему не нравилось, когда кто-то говорил вместо него. – Ваши информаторы были убиты перед стенами Далии, а наши сообщения, предназначенные для вас, перехвачены. Я скопировал все письма о развертывании трех армий Лиги, которые получил мой отец. Мне известны все детали планируемого военного похода. – Он указал на карты на столе. – Я могу показать вам, где будут собираться войска. Я знаю, сколько воинов они будут насчитывать и какими путями направятся к Швертвальду. Мой отец попытается спровоцировать вас на атаку у Кровавого моста.

Герцоги молча смотрели на него.

– Почему ты предаешь своих людей? – Луцилла произнесла вопрос, который стоял у всех в глазах.

– Потому что твоя сестра изменила мой мир. Я больше не могу оставаться равнодушным, когда вижу несправедливость. Как я могу быть на стороне тех, кто хочет продать ваш народ в рабство и попирает законы империи? Мое сердце принадлежало твоей сестре. Теперь я стою здесь, чтобы предложить вам мой меч и мою жизнь.

Несколько мгновений в темном зале царила тишина. Затем седовласый князь захлопал в ладоши.

– Хорошо сказано, юноша. Как истинный Тормено.

Милан видел недоверие в глазах старого герцога, который, по всей вероятности, был Мечом Чаши, и не знал, похвалили ли его только что или же осудили.

СЕВЕРНЫЙ ШВЕРТВАЛЬД, ПОЛДЕНЬ, 29-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА ЖАРЫ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ

– Я был пьян, когда решился на это? – спросил Орландо и крепко вцепился в деревянную направляющую копьеметалки, когда телега с решетчатыми стенками вырвалась из колеи лесной дороги.

Нандус ухватился за перекладину рядом с собой, чтобы не упасть.

– Немного вина ты действительно выпил…

– После трех кувшинов я бы на ногах не стоял! – крикнул Бертран с козлов.

– Я уже ничего не помню, – пробормотал Орландо. Капитан арбалетчиков выглядел довольно бледным. На его лбу блестели капли пота.

– После трех кувшинов вина у меня тоже память отшибает, – сказал Бертран.

– Не слушай его! – Нандус положил руку на плечо капитана. – Разве хоть кто-то встречал рыцаря, который мог бы пить, как капитан наемников?

– Тоже верно. – Орландо кивнул и прищурился, как будто его мучила сильная головная боль.

– Гидеон видит вас, негодяи на телеге! – раздался громовой голос с неба.

Орландо вздрогнул, как от удара кнутом.

Бертран рванул поводья. Телега с глухим треском развернулась, пересекла лесную дорогу и поехала по низкому откосу на другой стороне.

Нандус вцепился обеими руками в перекладину справа, чтобы не слететь с платформы. Тяжелое копье соскользнуло с направляющей баллисты, Орландо выругался и попытался вернуть его на место, но внезапно сучья над ними разлетелись в щепки.

Град из ветвей и листьев посыпался вниз. В следующее мгновение буквально в трех шагах от телеги в лесную дорогу врезался валун размером с дом.

Тягловые лошади заржали в панике.

– Долго мы так не протянем! – крикнул Бертран. – Когда вы уже наконец-то выстрелите?

Валун сорвался с лесной подстилки, как если бы он висел на невидимой веревке, и поднялся в небо по крутой дуге, оставив после себя огромный кратер, полный раздробленных веток.

Нандус посмотрел через щель в лесном покрове и увидел великана, который охотился на них уже два дня. Около тридцати шагов в высоту, он был словно башня на ногах и при этом удивительно худой. Его руки и ноги показались Нандусу значительно длиннее, чем у людей. Его лицо тоже было вытянутым, и он выглядел угрюмо, как обычно выглядели люди с плохим пищеварением. Теперь он снова поднял свой камень высоко над головой. Огромный валун из серого гранита, который за последние два дня великан бросал вслед Черному отряду сотни раз. Если бы они встретились с Гидеоном на равнине, а не под покровом густого леса, он бы уже давно уничтожил своими атаками все войско.

В этот момент Нандусу показалось, что их глаза встретились. Брови сказочной фигуры нахмурились, и над переносицей образовалась глубокая складка.

– Гидеон убьет вас всех! – крикнул великан и снова швырнул свой камень.

– Поворачивай! – приказал Нандус.

Еще до того как последний слог сорвался с губ священника, Бертран рванул поводья и потянул тормозной рычаг телеги. Металл заскрежетал над обитыми железом колесами повозки. Обе тягловые лошади встали на дыбы. Бертран стоял на козлах, прижавшись спиной к телеге, и изо всех сил тянул поводья к груди.