Лизи собрала всю волю в кулак, сконцентрировалась на пруде,каким она его помнила, увидела каменную долину, в которой он находился, увиделатреугольный пляж белого песка, вокруг которого амфитеатром располагалисьскамьи, увидела расщелину в скале и тропу, которая вела на кладбище. Воду онасделала ярко-синей, сверкающей на солнце. Она визуализировала пруд в полдень,потому что уже насмотрелась на Мальчишечью луну в сумерках, спасибо вамбольшое.

Сейчас, подумала Лизи и принялась ждать, когда начнёт выворачиватьсявоздух и смолкнут звуки «Гринлауна». На мгновение решила, что звуки затихают,тут же поняла, что это игра воображения. Открыла глаза и увидела, что она натой же веранде, где на круглом столике стоит чашка Аманды, полная «клопомора».И Аманда всё в той же коме и в той же ярко-зелёной пижаме на липучках. Потомучто пуговицы можно проглотить. Аманда с зелёной, под цвет пижамы, лентой вволосах и бездонными океанами в глазах.

Вот тут Лизи охватило сомнение. Может, всё, что произошло сней, — безумие, за исключением, разумеется, Джима Дули? Таким необычным семьям,как Лэндоны, было место в романах В.К. Эндрюс[103], а Мальчишечья луна — вдетских фантазиях. Она вышла замуж за писателя, который умер раньше неё, вот ивсё. Однажды она его спасла, но когда он заболел в Кентукки восемью годамипозже, она уже ничего не могла поделать, потому что микроба лопатой неотгонишь, не так ли?

Лизи уже разжала пальцы на руках Аманды, но тут же сжала ихвновь. Каждая частичка её сильного сердца и не менее сильной воли поднялась,протестуя. Нет! Всё было! Мальчишечья луна реальна! Я побывала там в 1979 году,до того, как вышла за Скотта замуж, отправилась туда в 1996-м, чтобы найтиСкотта, когда его требовалось найти, чтобы привести Скотта назад, когдатребовалось его привести, и я оказалась там этим утром. Если у меня возникаютсомнения, всё, что мне нужно сделать, так это сравнить, какую боль в левойгруди я испытывала, когда с ней поработал Дули, и что я испытываю сейчас.Причина, по которой я не могу попасть туда…

— Африкан, — пробормотала Лизи. — Он говорил, что африкандержит нас, как якорь, но не знал почему. Ты держишь нас здесь, Анди? Какая-тоиспуганная, упрямая часть тебя держит нас здесь? Держит меня здесь?

Аманда не ответила, но Лизи подумала, что именно так оно иесть. Часть Аманды хотела, чтобы Лизи пришла к ней и перенесла обратно, но былаи другая часть, которая отказывалась от спасения. Этой части хотелось навсегдапокончить и с этим мерзким миром, и с проблемами этого мерзкого мира. Этойчасти очень даже нравилось получать ленч через трубочку, опорожнять кишечник впамперс и проводить тёплые дни здесь, на маленькой веранде, сидя в пижаме сзастёжками-липучками, глядя на зелёную лужайку и игроков в крокет. А на что вдействительности смотрела Анда?

На пруд.

Пруд утром, пруд во второй половине дня, пруд на закате,пруд, поблёскивающий под звёздами и луной, с лёгкими щупальцами тумана,поднимающимися с его поверхности, как грёзы амнезии.

Лизи ощутила, что во рту у неё по-прежнему сладкий привкус, какобычно бывало по утрам, в первый момент после пробуждения, и подумала: «Этовода из пруда. Мой напиток. Мой приз. Два глотка. Один для меня и один…»

— Один для тебя, — сказала она. И тут же ей стало совершенноясно, каким должен быть её следующий шаг. Она даже задалась вопросом, ну почемуона потратила впустую столько времени. Всё ещё держа Аманду за руки, Лизинаклонилась вперёд так, чтобы её лицо оказалось перед лицом сестры. ГлазаАманды по-прежнему смотрели в никуда под коротко стриженными седеющимикудряшками, казалось, она смотрит сквозь Лизи. И только когда ладони Лизизаскользили вверх, к локтям Аманды, чтобы пригвоздить её к месту, а потом Лизиприжалась губами к губам сестры, глаза Аманды широко раскрылись, потому что онавсё поняла. Только тогда Аманда начала вырываться, но опоздала. Рот Лизинаполнился сладостью, когда вода последнего глотка из пруда проделала обратныйпуть. Лизи пустила в ход язык, чтобы раздвинуть губы Аманды, и, чувствуя, каквода второго глотка, выпитого ею из пруда, перетекает из её рта в рот сестры, спредельной ясностью увидела его в идеальной дневной красоте и удвоила усилия,концентрируясь на этой «картинке». Она смогла ощутить ароматы красного жасминаи бугенвиллии, смешанные с масляным запахом, который, она знала, источали днёмдеревья «нежное сердце». Она смогла ощутить горячий песок под ногами, её босыминогами, потому что кроссовки в путешествие не отправились. Кроссовки — нет, аона — да, она это сделала, она перебралась на другую сторону, она…

Лизи вернулась в Мальчишечью луну стоящей на тёплом пескенебольшого пляжа. На этот раз над головой светило яркое солнце, и его лучиотражались от воды не тысячами, а миллионами солнечных зайчиков. Потому что этаводная гладь заметно прибавила в размерах. Какие-то мгновения Лизи какзачарованная смотрела на воду и покачивающийся на ней огромный старинныйпарусник. И пока смотрела, внезапно осознала смысл одной фразы, которуюуслышала в кровати Аманды.

«Какой я получу приз?» — спросила Лизи, и существо, Скотт иАманда в одном лице, ответило, что призом будет напиток. А когда Лизипопыталась уточнить, какой именно, «кока» или «Ар-си», существо ответило:«Помолчи. Мы хотим полюбоваться холлихоксом». Лизи предположила, что речь идёто кустарнике, шток-розе. Напрочь забыла, что у этого слова когда-то было другоезначение. Магическое.

Этот корабль, который покачивался на синей, сверкающей подсолнцем воде… вот про что говорила Аманда… и тогда это была Аманда; Скотт,конечно же, не мог знать об этом удивительном волшебном корабле детских грёз.

Так что смотрела Лизи сейчас не на пруд; перед ней лежалабухта, в которой стоял на якоре только один корабль, корабль, созданный длядевочек-пиратов, которые решились отправиться на нём на поиски сокровищ (илибойфрендов). А их капитан? Ну конечно же, бесстрашная Аманда Дебушер, никакихсомнений, вот почему этот парусник был счастливейшей грёзой Анды. Когда-тодавно, до того, как она надела маску злости, скрывающую страх внутри.

Помолчи. Мы хотим полюбоваться «Холлихоксом»., Ох, Аманда,подумала Лизи… и её охватила грусть. Это был пруд, к которому мы все приходим,чтобы утолить жажду, за каждым глотком воображения, но, разумеется, каждый изнас видит его не совсем так, как другие. Вот и версией Аманды стала детская фантазия.Скамьи, однако, оставались прежними, и Лизи предположила, что они-то как разреальные. Сегодня она увидела на них двадцать или тридцать человек, все они неспускали глаз с воды, и примерно столько же фигур, завёрнутых в кисею. Присолнечном свете последние уж очень напоминали насекомых, оплетённых паутиной.

Она быстро обнаружила Аманду, которая сидела рядах в десятиот воды. Лизи пришлось обойти двух зачарованных, не отрывающих глаз от пруда, иодну пугающую спелёнутую фигуру, чтобы добраться до Аманды. Села рядом, вновьвзяла её за руки, уже без порезов, даже без шрамов. А потом, когда Лизи держаларуки сестры, пальцы Аманды очень медленно, но решительно переплелись с еёпальцами. И Лизи вдруг осознала, что Аманде больше не требуется глоток воды изпруда, нет никакой нужды вести её вниз. Она осознала, что Аманда всё-такихотела вернуться домой. Большая её часть ждала спасения, как спящая принцессаиз сказки… или девочка-пират, попавшая в руки врагов. А сколько других, незавёрнутых в кисею, пребывали в аналогичном положении? Лизи видела их внешнеспокойные лица и пустые глаза, но это не означало, что внутри они не исходиликриком, зовя на помощь тех, кто мог помочь им вернуться домой.