— Опять на карачках, — проговорил Мрак. — Чтобы не вернуться прежней дорогой?

На голову сыпались брызги, потом шли по сухому. Таргитайвтянул голову в плечи, выступы словно охотились за его макушкой, иногда вообщеприходилось идти, как гордому барсу, на четвереньках. Все дышали тяжело,надсадно: поднимались вверх.

Едва одежда просохла на разгоряченных телах, как сверхуобрушилась целая река. К тому времени едва ползли. Брама сжалился, разрешилпередохнуть. Распаренные невры растянулись прямо в ледяной воде, та почтизашипела.

Олег шумно хватал ртом воздух:

— Ох… если этот ручей бежит к кудам в пещеру… сейчасдивятся, почему вдруг стал соленым.

В темноте буркнул густой голос:

— Мог бы потерпеть, скоро выйдем. Все-таки в пещеренаши родители.

— От моего пота соленая! — возмутился Олег. —Я весь мокрый!

— Знаю, чего мокрый… и чего вообще… гм… Индрик, ты кудили барсук? Кончай ночевать!

Снова тесный ход сворачивал столько, сколько Таргитайстукался головой. Иногда карабкались через пороги в ручье, чувствуя себячудовищами Рух. Даже Мрак перестал бросать ядовитые реплики, а Таргитай вообщесилком тащил онемевшее тело, посылая его вверх, в стороны, не чувствуя ссадин.Ледяная вода сперва остуживала, потом заломили суставы, тело задубело.

Внезапно ноги застучали по сухому. Воздух стал теплее.Таргитай попытался распрямить спину, закусил губу от боли. Сзади что-то шумноляпнулось, словно на камни упал упырь. Донесся стонущий голос:

— О, боги, за что?.. Теперь буду всю жизнь какбаба-яга… Моя спина…

— Помочь разогнуться? — раздался в темнотеподозрительно услужливый голос Мрака.

— Не-е-ет! Убери руки!!!

Загремело, что-то покатилось. Таргитай споткнулся, упал намягкое — волхв костлявый, но все же не камни. Мрак рявкнул:

— Замрите! Не сидится им. Потом наиграетесь. ЖдитеБраму!

Таргитай пересел со стонущего волхва на круглый булыжник.Внизу едва слышно журчала вода. Брама ходил долго, наконец послышались его шагии хриплый голос:

— Вороги ушли. Дальше сами, нашим очам зело больно отэтого света… Прощевайте! Мы изготовили вам добытое… Помните о жертве!

Когда шаги кудов затихли, Мрак тихонько проворчал:

— Ну, мохнатые… Зело больно! Тут хоть глаза вовсевыштрикни. Тарх, Олег! Что-нибудь зрите?.. Тогда сидите, я проверю сам.

Таргитай начал окоченевать, мокрая одежда гадко липла ктелу. Рядом дрожал Олег. Он промерз раньше, его трясло, как пустышку с костямив руке волхва-потворника.

Из темноты внезапно прогремел до отвращения жизнерадостныймужественный голос:

— Эй, герои! Кончай сидеть, как мыши в крупе. К выходу!

— А гд-д-д-д-де в-в-в-в-выход? — прошепталТаргитай.

— Сорок шагов по прямой… если шагать по-мужски, а невашими воробьиными скоками! Потом семнадцать вправо, еще тридцать четыре прямо…Но можете идти на мой голос, если считать не умеете!

Спотыкаясь, падая, оба заспешили на спасительный голос. Мракгромко топал, орал, крыл их на чем свет стоит, и они бежали на егозамечательный грубый голос. Бежали целую вечность, но наконец впереди забрезжилсвет.

Они выбежали в прежний сруб. Посреди лежали в лужах кровидва обезглавленных трупа. Мрак стоял над ними, руки в бока, на роже злаяухмылка:

— Клюет ворон ворону глаза! Еще как клюет…

В каменной стене виднелись покрытые плесенью ступеньки, впрошлый раз их не заметили, на бревнах висели лохмотья мха. Мрак кивнул на двамешка, что лежали в углу:

— Мохнатые постарались!.. Но лучше бы оружие…

Таргитай поспешно развязал свой мешок, а Олег уже счастливопричитал над своим:

— Все цело! Папоротник, разрыв-трава, одолень…

— Дурачье, — бросил Мрак. — Лучше бы лук сострелами.

Он первым вскарабкался по ступенькам, заботливо сбиваяплесень, чтобы две неуклюжие вороны, что ползут следом, не шлепнулись обратно ккудам. Изгои пыхтели, в самом деле соскальзывали, хорошо — не с самого верха.

Они вылезли из подпола в старом сарае. Из выбитой дверизияло затянутое тучами небо. Громко стучали крупные капли дождя, слабый светпосле подземелья все равно казался ярким.

— Вылезли из реки, а упали в озеро, — хмыкнулМрак. — Вернемся?

— Нет!!! — в один голос вскрикнули изгои.

Мрак по-волчьи ухмыльнулся, вышел под дождь и зашагал черезСтепь. Дождь хлестал по крутым загорелым плечам, вздыбленная волчья шерстьсразу намокла, прилегла. Олег вздохнул, пошел за оборотнем. Таргитай с тоскойоглядел сарай — хоть и дырявый, но крыша! — затем с горестным воплемкинулся за друзьями.

Тучи двигались плотные, темные, гремело тяжело и пугающе, ноглаза все еще слезились от непривычного света.

— Ежели дождь с молоньями да громом, — сказал Мракутешающе, — то не надолго. Постарел Род, устает быстро… Говорят, вмолодости был не промах!

— Мужики вообще долго не сердятся, — вставилОлег. — Не то, что бабы. Вот ежели Макошь станет лить свои бабьи слезы, тона весь день, а то и на неделю.

Дождь оборвался внезапно, невры даже не заметили, когда небоочистилось. Глаза привыкали, а когда край тучи вспыхнул оранжевым огнем —смотрели, не щурясь.

Одежда быстро подсыхала от жарких тел и теплого солнца. Напривале Таргитай привычно собрал хворост, Олег разжег огонь, а Мрак ненадолгоисчез в зарослях, а когда вернулся, в его руках трепыхался молодой барсук.

— Даже травы здесь другие, — обронил онозабоченно. — Если Экзампей посередке, то велика держава степняков, ничегоне скажешь.

— Экзампей не киммерийский город, — возразил Олег.

— Откель ведаешь?

— Чую. Слова чую, не запахи!.. «Экзампей» — некиммерийское слово. Киммерийские: «хорошо», «лошадь», «собака», «топор»,«дорога». Не спутаешь с нашими «добро», «конь», «пес», «секира», «путь» — надогубы выворачивать, как бер, искусанный пчелами в морду. Экзампей не наш, не полянский,но и не киммерийский.

Когда от барсука остались обглоданные кости, Мрак бодровскочил:

— Кончай ночевать!

— Отдохнуть бы, — взмолился Таргитай.

— А кто орал, что пойдем беде навстречу и свернемкагану рога?

Солнце клонилось к закату, когда Мрак сжалился. Несчастныеизгои едва тащили ноги: волхв у кудов почти ничего не ел, скулы заострились, аглаза блестели, как у голодного барсука.