Нападение на школу. Все убиты.

– Ашалия…

Обернувшись, она увидела светловолосого блюстителя, с тревогой наблюдавшего за ней. Он выглядел… знакомым. Несколько секунд девушка в смятении вглядывалась в его лицо.

– Ты меня узнаешь? – мягко спросил мужчина.

– Да, – медленно отозвалась Аша. Воспоминания понемногу возвращались на свои места, страх улегся. Угасая, он сменился печалью. – Герцог Андрас. Элосьен.

– Вот и хорошо, – облегченно вздохнул Элосьен и взял ее за руку, пожал. – Мы волновались.

– Мы? – Аша не без усилия завертела головой. Они с герцогом были одни в комнате. В ее спальне, – сообразила она чуть погодя.

– Мы все. Скоро рассвет – остальные несколько часов как ушли спать. Ты проспала почти сутки.

Аша с трудом села прямо.

– Так долго?

Элосьен кивнул и заговорил серьезным тоном.

– Эрран рассказал нам, как это было. Что ты видела до того, как Тенвар сделал тебя тенью. – Герцог покачал головой. – Записка от Торина… Я о ней не знал. Подозреваю, что и Совет не знает.

Аша улыбнулась, вспоминая: «Нам с Давом придется уйти».

– Он жив, – пробормотала она, почти не смея верить. Но ее улыбка скоро погасла, смытая волной ярости: мысли прояснились, и она могла теперь разобраться в новых воспоминаниях и сделать выводы.

– Как вы поступили со старшим Тенваром?

Элосьен поморщился.

– Мы за ним наблюдаем.

– Его надо посадить под замок! – Аша вспомнила погибших в школе, окровавленные тела подруг, и лицо ее застыло. – Это самое малое.

– Понимаю тебя, но… не так это просто, – напомнил Элосьен. – Тенвар – одаренный. Закон не позволяет так просто ворваться в Тол и его арестовать. Этот закон я не могу нарушить без несокрушимых, наитвердейших доказательств. – Взглядом герцог извинился перед Ашей. – В пределах Тола он под юрисдикцией Совета, и только одаренные вправе судить и наказывать его. Так гласит договор.

Аша недоверчиво уставилась на герцога.

– Да ведь он сделал меня тенью против воли. И солгал про Давьяна. Я помню! И Эрран тоже видел…

– Но он никому ничего не докажет, – мягко заметил Элосьен. – Что до твоих воспоминаний – как ты объяснишь их Совету? Все твои обвинения, пока Совет не поверит, что к тебе вернулась память, лишь предупредят Тенвара об опасности – о том, что мы знаем. Нам, – вздохнул герцог, – остается только следить за ним. Обещаю, как только появится возможность действовать, мы ее не упустим.

Аша помотала головой, разгоняя туман. Могла бы сама сообразить.

– Вы, кажется, приняли все это очень спокойно?

– У меня были целые сутки, чтобы гневаться, – объяснил Элосьен. – И, поверь мне, я этим и занимался. – Встав, он дружески тронул девушку за плечо. – Если ты достаточно поправилась, я пойду к другим. Они ждут, пока ты очнешься.

Аша, кивнув, откинулась на спину и уставилась в потолок. Оставшись одна, она попыталась навести порядок во взбаламученных чувствах. Горе и ужас. Ярость на Тенвара. Страх – от осознания, на что тот способен. Успокаивая себя, она несколько раз глубоко вздохнула и задумалась о словах Элосьена. Тенвар, как одаренный, недосягаем, пока он в Толе. В голове у нее начал складываться план – вначале смутный, но к тому времени, как вернулся Элосьен с авгурами, он полностью оформился.

Аша выдержала восторженные объятия друзей – в первую очередь Эррана, который так откровенно радовался, что насмешил девушку, – и обратилась к герцогу.

– Думается, я решила задачу с Тенваром. Как посадить его под замок, – объявила она.

Элосьен нахмурился.

– Сейчас мы не рискнем создавать напряженность между дворцом и Толом Атьян. Отношения и так натянуты, особенно после недавней вспышки моего брата против одаренных, – предупредил он.

– Ни вы и никто другой в это замешаны не будут, – поспешно заверила Аша. – Если и не выйдет, в худшем случае Тенвар узнает, что я вспомнила. – Она обрисовала свою мысль внимательно слушавшим товарищам. Все четверо помолчали, обдумывая ее предложение.

– Для тебя это все равно опасно, – заговорил наконец встревоженный Эрран. – Кто знает, как ответит на такое Тенвар.

– Я справлюсь. – Аша встретила взгляд молодого человека, и тот, помедлив, кивнул. Другие авгуры последовали его примеру. Они опасались за нее, но отговаривать никто не стал. Аша была благодарна им за это.

Элосьен колебался чуть дольше, но и он склонил голову.

– Итак, тебе надо будет встретиться с Эйлинаром из Совета. И получить доступ к хранилищу в старой части дворца, – заключил он.

– Этого должно хватить.

Элосьен кивнул – скорее себе, чем Аше.

– Постараюсь устроить, – тихо пообещал он.

* * *

Аша с силой толкнула дверь в кабинет Илсета – грохот отдался по всему коридору. Илсет подскочил с круглыми глазами, но, разобрав, кто это, снова опустился в кресло, старательно изображая равнодушие.

– Чем могу помочь, Ашалия? – с холодной любезностью осведомился он. – И, право, ты могла бы быть понежнее с дверью.

Аша выдержала долгую паузу. Затем повернулась и аккуратно закрыла дверь, достала из кармана ключ и быстрым движением заперла.

Илсет нахмурился.

– Где ты его взяла?

– Неважно. – Аша убрала ключ в карман.

– Вероятно, неважно, – согласился Илсет, глядя на нее скорее с усмешкой, нежели с опасением. – Что ты хотела мне сказать?

Аша ответила пристальным взглядом.

– Хочу, чтобы ты знал: я вспомнила.

– Что вспомнила?

– Все. – Аша проглотила ком в горле. – Я знаю, что Давьян исчез, а не погиб. Знаю, что ты сделал меня тенью против моей воли. Знаю, что ты как-то связан со случившимся в Каладеле. – Она стиснула кулаки, сдерживая ярость. – А теперь ты объяснишь мне, как именно.

Илсет улыбался приятной, беззаботной улыбкой, но взгляд его все же выдал потрясение.

– Понятия не имею, о чем речь. – Он вздохнул. – Возможно, ты запуталась. Известно, что тени порой видят очень яркие сны о прошлом…

– Не говори со мной как с ребенком. Я жду признания.

– И как ты его добьешься? Силой? – Илсет усмехнулся. – Ашалия, может быть, догмы и защитят тебя от сути, но ты и в голову не бери, что совладаешь со мной.

Аша запустила руку в карман и, зажав между пальцами маленький черный диск, показала Илсету.

– Знакомо?

Улыбка соскользнула с лица старшего, но и тревоги в нем не чувствовалось.

– Если ты забыла, Ашалия, ты тень, – произнес он не без издевки. – Ты не сумеешь им воспользоваться.