обсуждать. Будь по-твоему. Меня, впрочем, уже мало что волнует.

Сашу раздирало любопытство, чем вызвано такое безразличие, но показывать свою заинтересованность – вдруг Дирк решит, что тот волнуется? – он не мог в силу гордости.

– Чего молчишь?

И все же он действительно был нетрезв. Саша мысленно ликовал, что не поехал на личную встречу.

– И откуда такое смирение? – отчеканил он с нахальными нотками.

Смех Дирка перерос во влажный кашель.

– Александр тебе не рассказал?

– По твоей милости он в больнице.

– Что? – Казалось, на секунды Дирк протрезвел. – Что с ним случилось?

– После того как ты напал на него, он пытался покончить с собой – так сильно ему хотелось сбежать от тебя.

Последовало тревожное молчание.

Саша пожалел, что не видел лицо Марголиса в тот момент.

– Он в порядке? – спросил Дирк нерешительно.

– Да, его успели спасти. И я клянусь тебе: еще хотя бы раз попытаешься прийти к нему или просто на глаза покажешься, я за себя не ручаюсь.

Снова молчание. Саша заметил, как тяжело было давать волю ярости и раздражению, когда ответом служила тишина или редкие фразы, усыпляющие желание выговориться. Все равно что бросить мяч в стену – отскочит и прыгнет к тебе в руку. Все же Дирк, сам того не зная, дал Саше шанс зацепиться за слова. Вздохнув, он наконец сказал безучастным, наигранным тоном:

– У меня для тебя сюрприз.

– Весь в нетерпении.

– Лови.

Протяжный сигнал со стороны включенного ноутбука возвестил о новом письме в электронном ящике.

Саша открыл его и загрузил документ. В глаза бросилось полотно текста, заверенное бледной голубой печатью. Серые края страницы и мелкие, почти незаметные точки на листе сообщили ему, что перед ним скан.

Заголовок гласил: «Заключение эксперта».

Быстрым взглядом он пробежался по тексту до самой подписи внизу, несколько раз перечитал последние строчки, выделенные жирным шрифтом, и ляпнул до того, как сумел уложить прочитанное в голове:

– И что это?

– Ваша с Александром мечта.

Перед Сашей было заключение лечащего врача. Ни его подпись, ни печать, ни подробно расписанные симптомы и последствия не могли убедить Сашу в том, что все это правда.

Дирк умирал от половой болезни, а самое нелепое, что Саша не мог распознать свои чувства, узнав об этом. Он не успел разобраться в этом, когда вынужден был выслушивать:

– Я всегда был осторожен в своих интимных связях, но часто пренебрегал защитой, когда дело касалось оральных ласк. Особенно в непринужденной обстановке, скажем, в окружении игральных автоматов.

– Значит, в тот раз в казино…

Дирк ухмыльнулся.

– Мне осталось от силы два года. И знаешь… Я вроде прекрасно пожил. Столько всего сделал и познал, купил, увидел, услышал… А сейчас такое ощущение, что я ничего не знаю о жизни. О настоящей. Ощущение, что я ничего не успел. И, может, бог дает мне шанс исправиться, прежде чем я встречу свой конец, ведь… Проживи я жизнь без бед, никогда бы не переосмыслил ее и не понял, что я на пятом десятке, в сущности, не сделал ничего хорошего.

Саша набрал в легкие побольше воздуха, дабы не выдать участившееся дыхание, и через силу произнес безразличным тоном:

– Не буду скрывать: я не считаю эту новость неприятной.

– Как и ожидалось.

– Это весь сюрприз?

– После моей смерти все имущество, движимое и недвижимое, акции и доли в компаниях станут твоими. Я предполагаю, что ты станешь с ними делать, но препятствовать не буду. Распоряжайся ими так, как пожелаешь. Мои деньги – твои деньги. Я все равно не успею все потратить. Прошу лишь об одном: нехорошо будет отойти, так и не повидавшись с тобой в последний раз. Нужно все подробно обсудить и переписать все на тебя заблаговременно, чтобы ты не мучился с оформлением наследства и нашими дальними родственниками.

– Для этого есть адвокаты. Нам не обязательно встречаться.

Последовало долгое молчание.

– Знаю, я о многом прошу…

– Действительно, ты просишь об очень большой услуге.

– Ха-ха-ха, – хрипло рассмеялся Дирк, и впервые в его смехе Саша не чувствовал истинного удовольствия. – Даже сейчас, когда я на смертном одре, ты не продемонстрируешь ни намека на снисхождение?

– Потому что его нет. Мне все равно, – горло сдавило горькой болью, – правда все равно… Но еще одну короткую встречу, пожалуй, я могу тебе подарить. Только для того, чтобы обсудить вопрос наследования.

– Я буду на суде, так как получил приглашение, так что наша встреча там не должна считаться.

– Хорошо.

– Премного благодарен.

– Одну встречу, ясно? Ни при каких обстоятельствах не больше.

– Даю слово.

– Твое слово мне давно ни о чем не говорит.

Саша закончил звонок и бросил телефон на стол.

В моменты затмевающей разум ярости он мог в сердцах проклясть Дирка так, чтобы господь наконец заметил и сгноил душу ублюдка. Но еще никогда, никогда, несмотря на все пережитые из-за него беды, он всерьез не мечтал о его смерти. Дирк всегда так убедительно отыгрывал самоуверенного всезнайку, так поражал своей влиятельностью и жестокостью, что, казалось, и смерть, и жизнь лежат у его ног, и ничто и никто не способно его погубить. Он убедил в своей неуязвимости всех, даже скептически настроенного сына, так что сама мысль о его преждевременной смерти была абсурдной.

Как жестко, быстро, а главное, унизительно жизнь поставила Дирка на место, наказав тем, чем он никогда не стыдился хвастать.

Саша всегда считал жестоким и неразумным с отрадой думать о смерти кровного родственника, пусть даже такого паршивого, как Дирк. Где пускала корни эта убежденность, он вспомнить не мог.

Юноша усмехнулся, невольно качнув головой. Вымученная улыбка сама собой расплылась на лице. В чем была причина, не знал даже ее хозяин. Тепло не охватило его сердце, как при радостной новости, холодок не прошелся по спине, как при напоминании о всевластной смерти, не терпящей предупреждений о своем приходе. Легче ему ничуть не стало.

Что таилось в его душе?

Пустота. Это была просто пустота.

В дверь постучали.

– Войдите.

Это была Мая.

Саша невольно улыбнулся при виде сонного котенка, висевшего на ее руке.

– Ваше Высочество, – поклонилась ему Мая. – Простите, после вашего с Александром и Джоан ухода питомца мистера Каннингема пришлось забрать. Что прикажете с ним делать?

– Дай ее мне, – сказал он, дождался, когда Мая передаст ему малышку, и прижал питомца к груди, поглаживая за ухом. – Дирк – мерзавец, но он сделал прекрасный выбор. Я пока заберу ее к себе.

– О-оу, – слегка расстроенно протянула Мая.

– Что-то не так?

– Мы с девочками думали, что, может… Она такая милая, и нам бы хотелось…

– Хотите взять Кэсси к себе?

– Да! – просияла Мая. – Первое животное в замке. И она такая милашка, что не устоять.

– Я не против, но сегодня пусть побудет у меня. Перенеси ее принадлежности ко мне в покои.

– Сию минуту.

Саша посадил Кэсси к себе на колени, не переставая поражаться тому, насколько дружелюбной и ласковой была малышка. Теперь, отойдя от своего странного состояния, он мог лучше обдумать новость о болезни