Его тело нашли два рыбака. Изуродованное, среди обломков камней, под свежим сколом утеса.

Они зашили труп в бычью шкуру и отвезли в Тинтагел, где уже начали искать пропавшего эрла.

Король Марх приказал привести к нему рыбаков и внимательно выслушал их. Те невольно сжимались от страха: король глядел на них так, будто они нашли Андреда с мечом в груди, а не жертвой внезапного обвала. Король явственно с трудом сдерживал гнев, и рыбакам оставалось лишь надеяться, что он в ярости не на них.

Он не забыл наградить рыбаков, но таким тоном велел им показать место гибели Андреда, что бедолагам показалось, что серебро сейчас вспыхнет в их руках.

Слуг не касается смерть одного из знатнейших эрлов Корнуолла. Слуг не берут на место гибели. Слугам не сообщают об этом.

Слуг – простых слуг Тинтагела – и не подозревают.

…Здесь собрались все властительные не-люди. Для них яснее дня, что скала была расколота. Расколота – чародеем. Могущественным. Более сильным, чем большинство собравшихся.

Они гадают, кто это. Перебирают известные им имена.

Я? Я молчу. О правде я догадался раньше, чем мы приехали к этой скале.

В былые годы я спрятал двух мальчишек – и как же хорошо, что я сделал это! Сначала это помогло первому. Теперь – второму.

Периниса считают лишь слугой. Никому не известно о его силе.

Вернемся в Тинтагел – уши оборву негоднику!

Если, конечно, удастся скрыть, кто же был тот неизвестный великий маг, что погубил Андреда.

Когда иссякли все возможные предположения, заговорил Динас:

– Славные эрлы, все вы сошлись в одном: Андред убит чародеем, и сила убийцы не ведома ни одному из вас. Но, мне думается, всем нам хорошо известен убийца.

Все заинтересованно замолкли.

Марх напрягся.

Динас договорил:

– Это был сам Андред.

Сказать, что на сенешаля воззрились в изумлении, – не сказать ничего.

– Послушайте меня, – торопливо продолжал тот. – Андред был потомком Бендигейда Врана. В его жилах течет… текла кровь величайших магов. И… мы знаем, что на совести Андреда были не самые добрые дела. Ему было чего устыдиться.

– И ты считаешь… – подхватил Марх.

– Да! Ему стало совестно. И сила, всю жизнь спавшая в нем, выплеснулась. В первый и последний раз. Это было самоубийство; быть может – невольное.

…Динасу не поверил никто. Но определить убийцу эрлы не могли, а потому пришлось согласиться с безумным предположением сенешаля. Да и потом, а вдруг действительно у Андреда проснулась совесть? Вряд ли, конечно, но…

– Итак? – гневно спросил Марх у Периниса.

Разговор был с глазу на глаз. В соседнем покое был только Динас.

– Отец, этот негодяй был недостоин жить.

– Ты полагаешь, мне это неизвестно?

Юноша промолчал.

– Ты понимаешь, кого ты убил?! – голос короля был негромок, тише обычного. Каждое слово падало, будто камень.

Лучше бы Марх кричал…

Перинис проглотил комок в горле:

– Врага. Я убил твоего злейшего врага.

– Наследника Корнуолла в отсутствие Друста, – отчеканил Марх. – Потомка Бендигейда Врана.

– Подлеца и негодяя, – покачал головой юноша.

– Молчи, – процедил король. – Даже я, повелитель этих земель, не мог бы казнить Андреда по своей воле, без суда эрлов!

– Уже не понадобится, отец.

– Не понадобится! Он еще смеет спорить! Да понимаешь ли ты, что мне придется покарать тебя, если станет известно, кто ты на самом деле?! То, что в твоих глазах – справедливость, в глазах людей – преступление!

Перинис пожимает плечами:

– Отец, смерть в мире людей – не самое страшное, что может случиться со мной.

– С тобой? Мальчишка, безрассудный сын Ллиан! Хоть на миг допусти, что мне будет больно расстаться с тобой!

– Отец, я… Прости меня. Я не…

– Ты «не». Не понял, не учел, не задумался.

Марх встал, прошелся по залу.

– Ладно, Андреда не вернуть к жизни. Слушай меня. Тебя не подозревают. О тебе просто не знают. Ты – только слуга. Вот им и оставайся. Никаких чар, Перинис. И летать забудь – без моего дозволения.

– Совсем нельзя летать, отец?

– Совсем. Если я не разрешу.

– Х-хорошо…

– Считай это королевской карой – не за убийство, а за ослушание.

– Как скажешь.

Шитье сегодня упорно не желало продвигаться, и Эссилт отправилась бродить по замку. Впрочем, не «бродить»: она почти сразу вышла в галерею с коврами. Это было ее любимое место.

Каменная аркада на немыслимой высоте, видно на лиги вдаль и на миры вглубь, – а на противоположной стене висят ковры, ковры, ковры… Каждый раз они разные. На каждом выткан (выткан?!) кто-то из властителей Волшебного Мира и его свита. Только изображение меняется: видишь то, что происходит с ним сейчас.

Эссилт давно выучила, что Друста можно высмотреть на том ковре, где беловолосый охотник с дружиной поражает тварей.

Нетерпеливая, точно девочка в ожидании подарка, она подбежала к ковру со сценой охоты.

Всё то же – и не то. Другое чудище истекает кровью на белом снегу, по-другому застыли в прыжке волки, в другом порядке мчатся охотники. Друст – рядом с среброволосым предводителем, целит из лука во врага.

Жив и торжествует очередную победу.

Эссилт улыбнулась, вновь благодаря неведомо кого за эти вести.

Королева подошла к одной из высоких арок. Над Страной Волшебства медленно вставало рдяное зимнее солнце. Где-то искрился снег, настолько глубокий, что в нем можно было увязнуть по колено (…а говорят, есть восточные страны, где такой снег лежит даже в мире людей, вот чудеса!). Где-то синели незамерзающие озера, и девушка из сидхи везла воина (похоже, круитни) к призрачному замку на острове. Где-то пестрело всё летнее разнотравье лугов, и яблони клонились под тяжестью вечного урожая. На севере из пещеры выполз еще совсем молодой дракон, и не разглядеть было, то ли его чешуя действительно красная, как кровь, то ли так отблескивает под лучами утреннего солнца.

Заглядывать в недра Аннуина Эссилт не хотела. Видеть схватки великанов, исполинских кабанов с ядовитой щетиной, слышать бешеный лай белых псов, чуть не загрызших их с Друстом в ту страшную ночь… нет. Страна Чар представала перед королевой прекрасной и светлой.

Но Эссилт, не раздумывая, отказалась бы ото всей этой дивности, лишь бы оказаться рядом с мужем.