В зале собралась добрая сотня странных субъектов в грязных лохмотьях: они играли и пели кто во что горазд и пили. Середину залы занимал огромный овальный стол, покрытый зеленым сукном, прожженным и замызганным во многих местах. На столе громоздилось десять здоровенных подсвечников с ярко горящими желтыми сальными свечами; вокруг стола стояли и сидели игроки. Играли в монте; карты сновали туда-сюда с головокружительной быстротой. Между тем, хотя игра шла вроде бы весьма оживленно и увлекала всех игроков с головой, на сукне посверкивали лишь редкие серебряные монеты и ни одной золотой. Справа и слева от головного стола тут и там к стенам лепились столики поменьше, обрамленные скамьями, на которых восседали жаждущие выпивохи, вливавшие в себя самое разное пойло, от тепаче и пульке до испанских вин мексиканского разлива, охотно принимавшиеся за настоящие благодаря колоритным названиям. На стенах коптили десятка два бра, худо-бедно дополнявшие общее скудное освещение. Потолочные балки едва проглядывали сквозь густые, стелившиеся волнами клубы сигарного дыма.

С правой и левой стороны залы, точно посредине, помещались две комнаты поменьше: первая предназначалась для игроков в лото – людей, в общем-то, мирных, а вторая – для завсегдатаев заведения, предпочитавших по тем или иным причинам беседовать уединенно, так, чтобы им не мешали.

Считается, что ловкачам-испанцам, чтобы запахнуться, достанет и бечевки, – и эта шутка уж очень походила на правду, если приглядеться к собравшимся в общей зале. Довольно было и одного взгляда на их свирепые, омерзительные лица, на оружие, которое они кичливо выставляли напоказ, чтобы тотчас же признать в них отъявленных головорезов.

Кого только среди всей этой публики не хватало: были тут и погонщики мулов, и торгаши, и солдаты, и даже монахи, притом что последние казались самыми неугомонными и вздорными.

Появление трех новых гостей явно произвело определенное впечатление на местную публику – многие завсегдатаи этого «отрадного уголка» поднялись им навстречу и принялись дружески приветствовать дона Педро и пожимать ему руку. Тот же, не задерживаясь, прошел через всю залу и провел двух своих спутников в одну из каморок, где в это время не было ни души.

Трое друзей сели и, обратясь к подавальщику, который, едва они переступили порог заведения, следовал за ними по пятам, наказали подать тепаче. По заведенной в подобных заведениях традиции заказ был оплачен вперед.

Когда были наполнены стаканы и раскурены сигарилло, Олоне взял слово.

– Послушайте, дон Педро, – сказал он, – вы затащили нас в этот ваш Гуляй… местечко, признаться, довольно странное, и я на вас не сержусь. Но почему мы не остались в общей зале, с остальными выпивохами, а уединились здесь?

– Вот что, – улыбнувшись, заметил мексиканец, – я хочу вас кое-кому представить – эти люди вот-вот придут, но прежде мне хотелось бы с вами кое-что обсудить.

– Гм! Да вы говорите так, будто священнодействуете.

– Дайте закончить и тогда поймете – я делаю это из самых благих побуждений.

– Что ж, валяйте! Мы слушаем.

– Думаю, вы знаете, с каким рвением собиратели податей исполняют свои обязанности и какие препоны они чинят торговле?

– Так-так, кажется, я понимаю, к чему вы клоните, уважаемый дон Педро. Вам нет нужды ходить вокруг да около. Будет лучше, ежели вы перейдете прямо к делу.

– Полноте! Неужто вы и правда уловили мою мысль?

– С ходу, сейчас сами увидите. Мы с приятелем родом из городка Керетаро, контрабанда там возведена в принцип, и честь ни у кого от этого не страдает. Но чтоб вам было понятно, дела торговые мы стараемся вести предельно честно и от уплаты податей не уклоняемся. Ну а ежели кто попытается обвести нас вокруг пальца, мы сумеем за себя постоять, и любыми средствами – даже не погнушаемся пустить в ход мачете или наваху, коли будет надобность.

– Вот уж и впрямь дельно сказано, уважаемый сеньор. По крайней мере лично у меня с вами не возникало недопонимания. Так вот, а привел я вас сюда в ваших же интересах, чтобы предложить одно дельце, не только выгодное, но и верное, поскольку только так вы и сможете безоговорочно восстановить свою репутацию.

– Ну-ну, и что же это за дельце? – полюбопытствовал Олоне, пристально глядя на мексиканца.

– Вот в двух словах, о чем речь. Его милость герцог де Ла Торре испрашивал у вице-короля Новой Испании дозволения перебраться на жительство в края, где климат помягче. И его превосходительство вице-король, по всему видать, отказать не должен. Завтра в Веракрус прибывает вестовой с таким разрешением. Герцог де Ла Торре, похоже, богат, как Крез, а иные кабальеро полагают – и, на мой взгляд, не без оснований, – что Господь распределил богатства между людьми не совсем справедливо и что не будет большим грехом, ежели сия знатная особа лишится части своих благ, доставшихся ему без всякого труда.

– Что до меня, – вставил Олоне, – я полностью разделяю такое мнение. Так в чем вопрос?..

– Да-да, а поскольку вице-король не может отрядить солдат для сопровождения нашей знатной особы, многие кабальеро, склонные к авантюрам, решили прогуляться в горы и попросить у сеньора герцога, когда и он прибудет туда, самую малость от его богатств.

– Прекрасная мысль!

– Стало быть, вы одобряете такой план?

– Одобряю, дон Педро? Да я об одном только и жалею – что он не пришел в голову мне самому!

– Что ж, тогда все складывается как нельзя лучше, – значит, вы с нами?

– Всецело. Вы можете рассчитывать на нас с приятелем.

– Вы и не представляете себе, сеньор, какой камень свалился у меня с души, а то я грешным делом думал, уж не сомневаетесь ли вы.

– Мы – сомневаемся? О, сеньор, как видно, вы совсем не знаете керетарцев! Наша жизнь – нескончаемая борьба с откупщиками, так что, пожалуйста, давайте без лишних уговоров, а то мне как-то неловко. Когда нам отправляться в путь, сеньор?

– Надеюсь, скоро. То есть как только герцог назначит день своего отъезда. Нам, сами понимаете, важно его опередить.

– Конечно. Так, стало быть, это дело двух-трех дней?

– Самое большее… Кстати, а вот и те, кто решился возглавить наше предприятие и кому я позволю себе вас отрекомендовать, хоть и не успел сказать о них ни слова.

– Вы угадываете наши желания, уважаемый сеньор.

Действительно, в то же мгновение в зале объявились трое или четверо субъектов с физиономиями висельников. Они были вооружены до зубов, а их платье говорило, что это жалкие голодранцы.

Завидев пришедших, Олоне с Питрианом невольно содрогнулись: двоих они как будто даже признали, однако их волнение осталось незамеченным в потоке нескончаемых приветствий, которыми новоприбывшие обменивались с доном Педро. Незамедлительно подали выпивку – все тут же налегли на нее, и на сей раз основательно.

– Ну как, дорогой дон Педро, – обратился к мексиканцу один из незнакомцев, – удалось ли вам сговориться? Достойны ли эти двое, о которых вы нам столько понарассказывали, участвовать в игре? На них можно положиться?