Встрепенувшись, Анжель резко откинулась назад, чуть несоскользнув с его колен в воду, но была подхвачена проворными руками.

– Что с тобой? – Он улыбнулся.

Анжель ошеломленно смотрела на твердые, такие ласковые губы,на ямочку в середине подбородка, высокие скулы, серые глаза вприщур подразлетом светлых, выгоревших бровей.

Серые глаза вприщур… Не воспоминание, нет – какая-то далекаятень его прошла, пролетела, промелькнула, будто птица в вышине, не задев Анжельсвоим крылом.

Может быть, она видела его во сне, но наяву никогда.

Никогда!

– Кто вы, сударь?

– Почему ты так смотришь на меня?

Они прошептали это враз, она – по-французски, он –по-русски, но с равным испугом.

– Кто я? – Он пожал плечами. – Что с тобой? О чем тыговоришь? Ты не узнаешь меня?

Анжель затрясла головой.

– Месье, я не знаю вас!

Кровь бросилась ей в лицо при воспоминании о том, чтослучилось между ними несколько минут назад, а в его глазах мелькнула усмешка.

– Не знаешь?

– Месье, я… – Она смешалась, но все-таки с трудомвыговорила: – Я не знала вас раньше!

Он смотрел пристально, недоверчиво, и ласковая улыбка ещеиграла на его губах.

– Зачем ты это говоришь? Что за игру ты ведешь со мной?Сейчас не время. Я искал тебя по всему фронту, и только чудом в этой церкви…

И тут Анжель узнала его и с облегчением воскликнула:

– О, я вспомнила, вспомнила! Ну конечно!

Это восклицание осветило его лицо, как солнце освещает весьбожий мир; он потянулся к Анжель, но замер при ее следующих словах:

– Я видела вас в той разрушенной церкви. Вы – монах, да?..О, понимаю. Вы переоделись монахом, чтобы следить за отступающей армией? Вы –русский шпион?

Она сидела в его объятиях, оба они были голые и только чтопредавались безумной страсти, а все-таки он был враг!

Анжель вдруг осознала, что именно он наслал на них полксвоих баб-амазонок-партизанок, этих жестоких убийц и похитительниц, которыепритащили ее сюда для его услаждения. Русский дикарь! Он забавлялся с нею, какс игрушкой, а теперь мутит ей душу какими-то бреднями. Зачем?

– О чем ты говоришь? – прохрипел он. – Да посмотри ты наменя! Да что же с тобой?!

Анжель рванулась с его колен и встала на скользкое дноводоема. Чего бы он ни хотел от нее, она не могла ему этого дать!

– Простите меня, месье, если я обманула ваши ожидания, –пробормотала она, вглядываясь в его глаза и пытаясь понять их выражение. –Отпустите меня! Позвольте мне уйти!

– Отпустить? – переспросил он таким голосом, что Анжельпробрала дрожь.

О нет, она вовсе не хотела уходить, она желала бы остаться,чтобы снова очутиться в его объятиях, однако невыносимо же осознавать: онпринимал ее за другую, приказал другую привести к себе, целовал другую,извергал свой пыл в другое лоно… и Анжель ему никто. Ошибка. Приятная ошибка,да, но тем скорее об этом надо забыть.

– Отпустить, говоришь? – Он внезапно перешел на французский:– Как ваше имя?

– Анжель д’Армонти.

Лицо его дрогнуло.

– Анжель?.. Ангелина?!

Она пожала плечами.

– Анжель д’Армонти.

– С кем вы путешествовали?

– С мужем и его матерью.

– С мужем? О господи! Среди тех людей, с которыми я васвидел, был ваш муж?!

Анжель отвела глаза, вспомнив, свидетелем чего он мог быть.Да уж, неудивительно, что он владел ею, даже не сочтя нужным показаться наглаза! После того, что слышал и видел, кем он еще мог счесть ее, как небродячей шлюхой?

– Нет, – глухо ответила она. – Муж мой давно погиб.

Давно!.. Какую-то неделю назад, а кажется – жизнь с тех порпрошла.

– А эти люди? – допытывался он.

И ей вдруг захотелось причинить ему боль. Не вызвать жалостьи сочувствие, что непременно произошло бы, расскажи она о том, как досталасьЛелупу, а вонзить в него нож отвращения к себе!

– Это мои любовники, – бросила она небрежно. – Я им плачу зато, что они кормят меня, охраняют, помогают добраться домой.

– Где ваш дом?

– В Париже, – соврала Анжель, не моргнув глазом.

И тут в голосе его вновь зазвучала отчаянная надежда:

– Где вы жили в России?

Анжель замялась. Зачем ему знать?

– Где вы жили в России? Говорите, ну! Да я сам скажу!

– В Москве! – выпалила Анжель, повинуясь непонятному чувствупротиворечия, вдруг овладевшему ею.

Ей уже нечего было терять в этой жизни, она и так потерялавсе, сделалась животным, покорно лижущим всякую руку: кормящую, бьющую,ласкающую – всякую! Фабьен и его мать, Лелуп и Туше, Варвара и этот изощренныйлюбитель наслаждений – кто угодно был властен над нею, кто угодно мограспорядиться ее судьбой. Но всё! Больше этого не будет! Она будет делатьотныне только то, что захочет. И если не захочет знать, за кого принимает ееэтот человек, кто он таков сам, кого так отчаянно ищет среди боев и смертей, –то и не узнает.

Неведомое доселе чувство собственного достоинства вдругпробудилось в ней и, опьянив, окрылило. Теперь она знала, что предпочла бызамерзнуть в сугробе, чем быть проданной Лелупу. Но если вдруг ей еще разпридется отдаться мужчине или даже продаться ему, то это произойдет лишь по ееволе! Все, никаких больше господ над нею. Никто не посмеет распоряжаться еесудьбой!

Она рванулась, рассекая воду, к ступенькам и вскарабкаласьпо ним прежде, чем незнакомец успел схватить ее и задержать. Но отяжелевшее навоздухе тело сделалось непослушным, движения ее замедлились, так что он тут жеоказался рядом и схватил ее за руку.

– Куда вы идете?

– Отдайте мою одежду, – буркнула Анжель, ожесточенновыдергивая руку из его пальцев. – И оставьте меня в покое! Все. Навсегда.

– Кругом лес, снега… – сказал он с мягкой улыбкой, выпускаяруки Анжель. – Вам не выйти на дорогу.