– Не обижайся, – шепотом сказал Цой.

– Да ладно, проехали, – так же тихо ответил я.

Мы улыбнулись друг другу, и я подобрался к стойке. Григорийглянул на меня, был он весь замотан и задерган, даже у него, многоеповидавшего, улыбка стала ненатуральной.

– Выпить? Пива? – быстро спросил он.

– Да все равно… давай водки.

Дядька глянул неодобрительно, но рюмку мне налил, иположенную закуску выдал. Я отошел в сторонку, специально встал так, чтобы ни скем общаться не пришлось. Вертел в руке рюмку, смотрел на ненатурально-шумныйбар. Интересно, а где же семейство Эйко?

И тут я их увидел. Конечно, чего бы они пить пошли? Онирезвились за стеклянной стеной, в бассейне. Мальчик, Артем, как раз стоял навышке, готовясь прыгнуть. Рядом замерла наша детвора. Внизу, в яркомкупальнике, стояла Эн Эйко, облепленная девочками так же, как ее брат –мальчишками. Выглядели они совсем мирно, и я с легким смущением вспомнил свойночной страх.

– Алексей…

Я повернулся. За спиной стоял отец Виталий. Тоже с рюмкой иогурчиком.

– Ты слышал что-нибудь об этих несчастных детях?

– Ну… мне говорил капитан… Огарин…

– Да, он всем сказал, – отец Виталий вздохнул. – Они ужеобъявили, что им нужен третий член экипажа. Потому я к тебе и подошел, Алексей.

– Я все знаю. Эта девочка – убийца.

Священник перекрестился.

– Не в этом грех, многим в нашем несовершенном миреприходится держать в руках оружие. Кто обвинит человека, честно работающеготелохранителем или киллером? Меня другое тревожит, Алексей. Я поговорил смалышкой, у нее совсем нет понятия греха…

На всякий случай я кивнул.

– Знаю, тебя переполняют мечты покинуть нашу общину… – слегкой укоризной сказал отец Виталий. Опустив глаза я кивнул. – Это не грех, – строгосказал священник. – Я тебя сам благословлю в дорогу, если судьба такповернется. Но – не с ними! Хорошо?

– Хорошо, – и все-таки я не удержался от вопроса: – А почемуне с ними? Это опасно для меня?

– Конечно, – отец Виталий укоризненно покачал головой. –Неужели ты не понимаешь? Ты незнаком с бурным человеческим миром Империи. Иначинать путь в таком обществе…

Он вздохнул, залпом выпил. Крякнул, заел огурчиком.

– Даже не думай! – наставительно добавил он. – Хорошо?

Так он и отошел, смутив меня до чрезвычайности. Вся общинаобо мне печется… Я еще раз глянул на бассейн – но девочки там уже не было.Только ее брат что-то рассказывал нашей детворе.

Ушла куда-то?

В этот миг дверь трактира отворилась, и Эн Эйко вошласобственной персоной. Поверх купальника она набросила халат. Кивкомпоздоровалась с иномирцами в темном, а вот экипаж из инфантильных даже взглядомне удостоила. Прошла к стойке и сказала дяде Григорию:

– Квас-водку, двойную.

Дядька поморщился:

– У нас не принято наливать спиртное детям.

– У меня гражданство Культхоса, я имею все гражданскиеправа.

С очень неодобрительным видом дядька смешал в высокомстакане сто грамм лучшей водки с шипучим, темным квасом, кинул туда кубик льдаи ломтик соленого огурчика, как положено, воткнул тонкую соломинку.

Эн выгребла из кармана халатика пригоршню мелочи,расплатилась. Забралась на крутящийся стул, оглядела трактир. Я заметил, каклюди отводят взгляды.

– Да, у меня права взрослого человека, – тихо сказала Эн.Потянула напиток через трубочку. – Да, я училась в специальном учебномзаведении. Умею убивать. Так ведь многие умеют. Даже среди вас, верно?

Никто ей не ответил.

– Так почему вы не хотите с нами лететь? – воскликнуладевочка. – Это совершенно безопасно, честное слово! И я, и Артем умеемуправлять яхтой. У нас все шансы выиграть, все!

Гонщики в темном остались невозмутимы. А вот похожие наподростков – заулыбались. Видимо, они свои шансы тоже ставили достаточновысоко.

– Даже если не победим, – девочка сделала еще глоток. – Всеравно, разве никто из вас не хочет путешествовать? Увидеть другие миры? Потомвернуться, если нигде не понравится… Слово чести, мы доставим обратно того, ктополетит с нами!

Отец Виталий оглядел притихшую паству, вздохнул, и твердымшагом направился к девочке.

– Вы хотите предложить свою кандидатуру? – с самым невиннымвидом осведомилась Эн. Но мне вдруг показалось, что под ее тоном прячетсяглухая тоска.

– Милая девочка, – хорошо поставленным голосом произнес нашсвященник. – Я хочу лишь объяснить, почему никто не сможет вам помочь.

– И почему же?

– У нас тихая и мирная планета, – сказал отец Виталий. – Мыхристиане, православные. И даже в рамках церкви Единой Воли мы немножкоособенные… понимаешь?

– Не совсем, – отчеканила девочка.

– Это надо заглядывать далеко-далеко в историю, милая, –священник покачал головой. – Наш народ очень многое пережил. Очень долго онистреблял сам себя. Триста лет назад мы лишились даже собственной страны… датак, что и не заметили того. Мы забыли свои корни, мы потеряли веру. И все нашевозрождение связано было с верой. Не просто с верой – с верой отцов, дедов, сверностью традициям, с отказом от насилия…

– Я историю знаю, – Эн встряхнула мокрыми волосами. Вытащилаиз бокала соломинку, сделала крупный глоток. – Короче, пастырь.

– Девочка, трусов среди нас нет, – тихо произнес отецВиталий. – И никто не боится с вами лететь, даже если ты и впрямь стольсовершенный киллер, как говорит капитан Огарин. А уж помочь ближнему, помочьслабому – прямой наш долг…

– Что же тогда?

То ли она опьянела, от немалой для ее возраста и сложениядозы. То ли просто завелась.

– Милый ребенок, – столь же мягко продолжил отец Виталий. –Твое существование – прямой вызов нашим обычаям и традициям. Не принято у нас,чтобы маленькая девочка умела убивать. И потому быть с тобой рядом – значит непомочь вам, а навредить себе. Понимаешь?

– Брезгуете? – резко спросила девочка.

– Скорбим, – отец Виталий склонил голову. – Прости, но здесьты не найдешь попутчика.

– Ваши дети куда разумнее вас, – девочка прищурилась.

– Даже если кто-то из них по молодости и наивности захочет свами лететь, – в голосе Виталия прорезались жесткие нотки, – его не отпустят. Унас не Культхос. Совершеннолетие наступает в шестнадцать лет. А никто извзрослых с вами не отправится.