– Помогите нам! Пожалуйста! Папа все деньги вбухал в этоткорабль, он так хотел выиграть регату! И мы выиграем, у нас лучший корабль, насникто не догонит, честное слово! Мы с Артемом все сделаем сами, мы умеемпилотировать. А вы просто с нами летите, ладно? И четверть приза – ваши!

– Это большие деньги, – согласился Денис. – Очень-очень.Хватит на такую же яхту, аТан, да еще и останется.

– Пожалуйста! – взмолилась девочка. – Ну пожалуйста,пожалуйста!

Только что она была холодной, сдержанной, уверенной в себе.А сейчас – обычный ребенок, подпрыгивающий на месте от нетерпения, с мокрыми отслез щеками.

– Вы полетите с нами? – спросила девочка.

Я глянул на Огарина.

Вечно у меня что-то не так с удачей. Вроде бы и поймал ее захвост, да еще там, где ждать ничего не приходилось. Но тут же – облом.

– Я еще с ума не сошел, – сказал я, осторожно отлепляя отсебя руки девочки. Ощущение было странное – словно она позволила мне отцепитьсебя, а вовсе не уступила силе. – Извини, детка, но я с вами не полечу.

И тогда капитан Денис Огарин расхохотался:

– Лешка… малыш… а ты все-таки делаешь успехи! Я боялся, чтоты согласишься.

Когда подъехала карантинная команда, Огарин отдал несколькокоротких распоряжений, и мы ушли. Мальчик снова скрылся в корабле, девочкастала договариваться о похоронах отца.

– Будем встречать другие корабли? – спросил я.

Денис пожал плечами:

– Не знаю. Вряд ли это окажется столь занятно. «Палладин»был лидером гонки, когда он изменил курс и пошел к вашей планете, за нимринулись остальные. Они воспользуются случаем, чтобы заправиться и передохнуть– регата длится уже месяц. Кто-то, наверное, наплевал на отдых и продолжилгонку.

– А их теперь снимут с трассы?

– Этих милых деток? Да, вероятно. Законы Империи позволяютдетям управлять космическими кораблями. Но присутствие взрослого на борту всеже обязательно. По совести говоря, я даже не имею права их отпускать, если онивздумают улететь вдвоем.

– Надо было сказать.

– Надо было. Но я боюсь неприятностей в последние днислужбы.

– Каких неприятностей?

Денис покосился на меня:

– Лешка, я не шутил, когда говорил о боевых возможностяхдевочки. Что, если у нее приказ продолжить гонку любой ценой? Она ведь не будетколебаться ни перед чем. Мы для нее – не люди. Знаешь, я предпочту немногопоступиться принципами, но сохранить своих ребят… и вас тоже. Пусть улетают. Иесли найдут добровольца, что полетит с ними – противиться не буду.

От остановился, раскуривая гаснущую трубку. Тоже мне,космический волк…

– А вот что ты не согласился лететь с ними – меня радует.

– Спасибо, Денис, – мне вдруг стало тепло от его похвалы. –Ну я же не совсем дурак. Лететь в команде аутичного мальчика и психованнойдевочки… Далеко не улететь.

– Я не сомневаюсь в ее способностях управлять яхтой, –ответил Денис. – Я сомневаюсь в ее возможности существовать в замкнутомпространстве с чужими людьми. Брат, конечно, входит в ее понятие «своих». А вотлюбой чужой человек… Лешка, если бы ты полетел с ними, и за обедом слишкомрезко потянулся за ножом для масла – умер бы с вилкой в глазу.

Он хмыкнул:

– А на следующей планете тебя сгрузили бы в нейлоновоммешке, как жертву неосторожного обращения со столовыми приборами…

Я даже остановился – от страшной догадки перехватилодыхание.

– Ты… ты что, хочешь сказать… их отец?..

– Нет, – отрезал Денис. – Не хочу. «Дочери Кали» изповиновения не выходят. Своих она убивать не способна. Разве что конфликтприоритетов… нет…

Он постучал трубкой о телефон, вытрясая пепел. Буркнул:

– Что-то ты меня заморочил. Лешка, в любом случае по фактусмерти будет проведено дознание. Да и нет ведь тут никакой смерти! У Анастасиса– аТан! И не порти мне последние дни на вашей планете. Свалились тут эти яхтына голову… сейчас еще штабную крысу черт принесет…

– Слушаюсь, не портить настроения…

– Ты чего? А… да брось. Считай, что я тебя демобилизовал. Яведь к яхте тебя тащил, чтобы ты выбор свой сделал. Честно говоря, и неподозревал, что все так серьезно, думал, что тебе выпал шанс убраться спланеты.

– Спасибо, Денис.

– Было бы за что. Домой пойдешь? Или со мной пошатаешься?Мне надо еще курьера встречать.

Я подумал.

– А помощь тебе нужна?

– Нет.

– Тогда – домой. Спать хочу.

– Удачи тебе, – помолчав, сказал Денис.

– Угу. Завтра можно подойти? Расскажешь что и как?

– Если это не будет государственной тайной первой степени, –ухмыльнулся Денис. – Давай, счастливо…

Легко сказать – пойду спать. Куда труднее прийти и уснуть –если до рассвета всего ничего, день вместил больше событий, чем иной год, а впустом доме – тихо, мертвенно тихо…

Дом у меня самый обычный, деревянный, двухэтажный, в такомхорошо жить большой семье, а вот одному – тяжко. Весь верхний этаж пустует, а яживу на первом, в своей старой детской. Только кровать сюда перетащилнормальную, вот и все изменения.

Когда я понял, что зря глазами хлопаю, уже рассвелонастолько, что стало все видно. Подвешенная к лампе – давным-давноперегоревшей, кстати, не люблю верхний свет, модель имперского эсминца. Я еесам склеил, когда мне было лет десять, по чертежам из детского журнала«Имперский соколенок». А вот картинка на стене – это рисовала мама. Рисоватьона не умела совершенно, если у меня и были художественные способности, тоникак не от нее. Все картины где-то наверху, на чердаке. Только эту я не сталснимать, хотя однажды из любопытства насчитал на ней семь только фактическихнеточностей. Ну не мог Император Грей в разгар Смутной Войны носить боевойкостюм модели «Викинг», его еще не придумали, и на фоне пылающего гнездовьяАлкари его изображать смешно, он там не был, и уж никак не мог Императортрогательно прижимать к груди свежевылупившегося птенца Алкари, спасенного изогня. Алкари – не цыплята, у них генетическая память, и даже самый мелкийптенец понимает, кто друг, а кто враг. Хватанул бы Императора клювом в открытыйгермошлем, и все, нет у человечества вождя… Ну и еще, по мелочи, всякиенеточности…

Все здесь было знакомо, все привычно, я с закрытыми глазамимогу каждую мелочь найти, а в туалет ночью сходить не просыпаясь вообще, икнижку на стол швыряю не глядя, зная, что упадет точнехонько на единственноесвободное место. У нас в общине считают, что так вот и надо жить – храняпреемственность поколений, дух, народность и моральные ценности. Когда-то этукомнату занимал отец. Вон, в шкафу на полочке стоит пластиковая модель боевогоробота. Это он собрал. А перед ним здесь жил дед. Подоконник сделан из доски,которую дедушка сам украсил выжиганием – там изображен огромный город, которыйбудет стоять на месте нашего поселка в будущем.