Как большинство склонных к браку женщин, Полина глупа.Основное доказательство тому то, что она ушла от Фрола Прокофьевича.

— Фросик, — рыдающим голосом сказала Полина, — уже годпрошёл, как мы расстались, но не высыхает от слез моя подушка…

— Вот брешет, зараза, — гаркнула мне через ФролаПрокофьевича Тамарка, — через месяц выскочила замуж. Теперь нового мужа пытаетхохляцким борщом.

Свою речь Полина закончила торжественным преподнесениемподарка, под звуки «пам-парампам», исполняемые своими коллегами.

Должна сказать, что темпераментная Полина сразила всех — онаподарила секс-набор сумасшедшей стоимости. Чего там только не было, начиная отискусственного члена и заканчивая золотыми шариками, из которых некоторыерусские женщины уже приспособились делать роскошные бусы.

Жены повскакивали со своих мест и сбежались на набор. ПокаФрол Прокофьевич корчился как от зубной боли, они обстоятельно обсудили каждыйпредмет, выразив своё восхищение зарубежной индустрией.

— Что это значит? — деловито поинтересовалась Тамарка, снеохотой передавая набор любопытной Изабелле. — Какой ты, Поля, вкладываешь вэто смысл? — и она кивнула на крамольно-красный член, которым уже вооружиласьИзабелла.

Полина пожала плечами:

— Никакого, самой не довелось, так пускай хоть другиепопользуются.

— Вот и пользовалась бы со своим новым мужем, возмутиласьТамарка, — а теперь этот член ты вынуждена будешь дарить каждый год. Ты что,забыла традицию?

— Что ж, если надо, так буду, — смиренно ответила Полина.

Услышав это, Фрол Прокофьевич побледнел и с надеждойвзглянул на меня. Я энергичным кивком его приободрила.

Второй выступила Татьяна — четвёртая жена. Татьяна имела всесвойства пластыря: и защитит, и от микробов спасёт, и от белого света прикроети по доброй воле не отстанет. Эти свои качества она сочетала с простотой,грубоватостью и оптимизмом. Внешне Татьяна была хороша — румяна, курноса,синеглаза, но лично меня поражала её фигура: на невероятно узких бёдрах безвсякого перехода сидела необъятная грудь, и все это при высоком росте. Такоевпечатление, что удав проглотил два громадных арбуза, которые застряли чутьниже его головы. Видимо, поэтому Татьяна слегка басила.

Тосты Татьяны всегда были оптимистичны.

— Фрока, пять лет прошло как мы расстались, а ты все такойже молодой и здоровый…

— Представляю, какой бы он был, если бы они не расстались, —прежним способом, через Фрола Прокофьевича сообщила мне Тамарка. — Еле её отнего оттащили, вцепилась, как зараза. Сдавал, бедняга, на глазах. На десятькэгэ похудел. Она же хуже бациллы.

— Помню-помню, — заверила я.

Как и Полина, Татьяна закончила свою речь преподнесениемподарка. Со словами: «Дай бог тебе того, чего из меня не вышло,» — она подарилаФролу Прокофьевичу чудесный набор для младенца: пелёнки, ползунки, бутылочки ипогремушки. Каждый год Фрол Прокофьевич почему-то особенно мучительно переживалименно этот подарок. Простоватая на вид Татьяна, оказалась самой ядовитойзмеёй.

Заметив, как побледнел Фрол Прокофьевич и как беспомощнозабегали его глаза, я сочла нужным приободрить его ещё одним энергичным кивком.

Третьей выступила красавица Изабелла, третья жена. Изабеллабыла безупречна. Армянская кровь дала ей краски, славянская — способность квыживанию в катаклизмах, создаваемых ею же собой. Чрезмерное любопытствоИзабеллы прекрасно сочеталось с её умением распространять полученную информациюв считанные секунды. И все вышеперечисленное дополняло то качество, которое внароде получило определение «слаба на передок». Как раз в этом качествеИзабелла и не сошлась с Фролом Прокофьевичем, что закончилось потрясающимразводом. Мы с Тамаркой испытали незабываемые ощущения и довольны по сей день.

— Фролушка, — запела Изабелла, — прошло девять лет, как мырасстались, я поменяла четырех мужей, но лучше тебя так и не нашла. Я неизменяла тебе, Фролушка, не изменяла, поверь! — внезапно вскрикнула она ивполне натурально зарыдала.

— Сколько можно, — опять прокомментировала мне Тамарка. —Девять лет безбожно врать. Не хочет никак смириться с тем, что она единственнаясреди нас, кого бросил сам Прокопыч.

Потом Изабелла взяла себя в руки, вытерла слезы со своегопрекрасного лица и произнесла свою обычную речь, после чего подарила свойобычный подарок — картину под названием «Неожиданный приезд мужа».

— Известный арбатский художник Синяков, — с гордостью сообщилаона.

Жены взорвались аплодисментами. Фрол Прокофьевич был близокк апоплексическому удару. Я вынуждена была приободрить его ещё одним кивком.

Четвёртой выступала Зинаида, вторая жена. Зинаида былапохожа на ту стену, которую расписал гениальный художник и которую тут жепокрыли тусклой водоэмульсионной краской. Если эту краску смыть, все ахнут ивосхитятся. Если с Зинаиды снять её ужасный парик, кошмарные очки ибесформенное платье, то сразу станет ясно, что в ней в своё время находил ФролПрокофьевич, когда-то давно, когда она только что приехала из Пензы.

Я проницательна и, впервые увидев Зинаиду, сразу поняла чтов ней могут найти мужчины. Кстати, сама Зинаида по этому вопросу пребывает внедоумении и по сию пору. Думаю, Зинаида покрыта этой пресловутойводоэмульсионной краской не только снаружи, но и изнутри. Низкая самооценкаЗинаиды — плод воспитания — всегда давала о себе знать весьма причудливо, чтоповышало нервозность самой Зинаиды и вызывало панику у окружающих.

Зинаида, как обычно, заготовила бумажку, которуюпредварительно выложила на стол перед собой. Смущаясь, она долго молчала, потомнатянула на лоб постоянно сползающий парик и, подслеповато глядя в своюбумажку, медленно и едва ли не по слогам забубнила:

— Весной… они… активно… размножаются…

— А она снова нам про своих тараканов! — возмущённо прервалаеё Тамарка. — Можешь ты хоть раз в жизни не по бумажке сказать?

— Ой, девочки, — окончательно смутилась Зинаида, — я не товзяла.

— Что — девочки? — ещё больше возмутилась Тамарка на правахстаршей жены. — Ты кого пришла поздравлять? Мужа или девочек?

— Мужа, — промямлила Зинаида.

— Так поздравляй! — хором закричали жены.

И Зинаида кое-как, путаясь и смущаясь, поздравила, какобычно испросив прощение за то, что недостаточно была внимательна к ФролуПрокофьевичу в своё время, и слишком много занималась наукой, то бишьтараканами.

— Теперь я готова руки тебе лизать, но поезд ушёл, —неожиданно откровенно призналась она, чем привела остальных в смущение.