Тамарка вся наполнилась ужасом. Жены последовали её примеру.

— Сонечка, — первой взмолилась Зинаида. — Миленькая,пожалуйста, убери этот нож.

— Ты же первая за него схватилась, — напомнила я.

— Ну правда, девчонки, что мы как дикари лаемся? —миролюбиво поинтересовалась Изабелла. — Давайте по-хорошему договоримся.

— По-хорошему вы не понимаете, — огрызнулась я, но ножопустила.

— Соня, мы не правы, — неожиданно заявила Тамара. — Жалко,конечно, его терять, но ничего не поделаешь. Хватит, пора и честь знать.

— Голос разума, — поддержала её Татьяна.

И тут они все хором заговорили, какая я лапочка, какобразованна и мила, как не достоин он меня, как испортит мне жизнь и так далее.

Признаться, я дрогнула под их льстивым напором. Я женщинакрепкая, но в такой концентрированной лести растворится любой алмаз.

— Соня, ты ангел, ангел! — хором пели они мне.

— Пойду и скажу ему об этом, — вдруг заявила Полина.

Я и глазом моргнуть не успела, как она была уже там.Остальные меня нежно придержали, под предлогом, что все будет нормально. О, какони убеждали меня, что скоро уйдут, что все будет по-моему, вот только прояснятдля себя обстановку и сразу уйдут.

За этими разговорами, убейте меня не помню, куда девалсянож. Голова моя шла кругом.

Потом уже к Фролу Прокофьевичу они выбегали одна за одной.

Я ходила с ними и контролировала.

Фрол Прокофьевич, насмотревшись ужасов, не смел идти противмоей воли и твердил, что решение его окончательное.

Потом все дружно навалились на меня, уговаривая не делатьглупостей.

Потом снова по очереди стали бегать к нему. Затем опятьубеждать меня…

Я, несмотря на лесть, стояла на своём:

— Сдавайте ключи и выметайтесь!

Когда всем стало ясно, что я не шучу, они пригорюнились.

— Ну и черт с вами, — сказала Тамарка, — что это мы тутгорло дерём? Она сбежит от него уже через месяц, а он от неё ещё раньше. Все, япошла с ним прощаться и домой.

И она вышла из кухни.

Вскоре раздался её истеричный крик.

Визжала она так, словно увидела там свежего покойника.

Мы помчались в гостиную и присоединились к Тамарке. Несложнопредставить, что могут изобразить шесть здоровых баб, только что потерявшихлюбимого мужа.

Почему мы визжали?

Фрол Прокофьевич лежал на ковре в луже крови. Из его грудиторчал огромный кухонный нож.

Зрелище было ужасно!

Передать не могу, как ужасно было зрелище. Фрол Прокофьевичлежал на коврике рядом с диваном в десяти шагах от стола, за которым начиналосьвсе это безобразие. Он лежал в луже крови, потому что из груди его торчалогромный кухонный нож, настоящий тесак, и естественно тот самый, с которымсначала гонялась за Фролом Прокофьевичем Зинка, а потом уже и я.

Боже, как это было невероятно!

И неожиданно!

Я с трудом верила своим глазам!

Я и жены застыли на пороге, издавая душераздирающие вопли,сопровождающиеся обильными слезами. Истерика! Настоящая истерика воцарилась внаших рядах!

И паника!

Так длилось довольно долго.

Первой пришла в себя я и подумала: «Будь проклята та минута,когда я согласилась ввязаться в это мероприятие! И во всем виноват не толькопокойный, но и здравствующий Евгений. Зачем он меня отпустил? Я лежала бысейчас на диване и жаловалась бы Марусе на свою бездарную жизнь, а так придётсялежать на нарах, потому что все в один голос заявит, что Фрысика убила я. Хотяна кой черт мне это надо, доказать не сможет никто.»

Я присмотрелась к Фрысику: он был бледен, нос егозаострился, а под глазами пролегли чёрные круги. Вид у него был абсолютнонеживой, но утопающий хватается за соломинку, и я во всеобщий вой вплела свойразумный голос.

— А вдруг эта тварь, которая всадила в него нож, его недобила? — спросила я.

Жены прекратили выть и посмотрели на Фрола Прокофьевича свесьма противоречивыми чувствами.

— Не добила? — насторожилась Татьяна.

— Думаешь, он жив? — сердито спросила Тамарка.

— Во всяком случае надо бы пощупать его пульс, — сказала я.

— Так пойди и пощупай, — предложила мне Изабелла.

Вредная она все же бабёнка.

— Вы же его жены, — напомнила я. — Мне, как видно, несудьба, — кивнула я на труп.

— Но ты же больше всех претендовала ещё каких-нибудь пятьминут назад! — возмутилась Зинка-пензючка.

— Ты бы помолчала вообще, — посоветовала я, имея ввиду, чтоона тоже попадает в число подозреваемых.

— Нет, правда, девочки, — пропищала Полина, — надо бы пойтипотрогать его. Вдруг он ещё живой, и его можно спасти, а мы тутразглагольствуем.

— Так пойди, — буркнула Татьяна, слегка подталкивая Полину ктрупу.

Полина шарахнулась, и визг раздался такой, что волосы моивстали дыбом, и не только мои. У Зинаиды они вообще поднялись вместе с париком,и я увидела, что Фрысик был прав — у неё действительно оказалась роскошнаяшевелюра, из которой можно сделать штук пять таких париков.

Объятая ужасом Полина выскочила из комнаты и понеслась накухню. Остальные поддались её настроению, и проделали то же самое.

Столпившись на кухне и шумно дыша, мы растеряннопереглядывались, не зная, что предпринять. Всем уже было не до слез.

— Надо что-то делать, — сказала Тамара.

— А что? — поинтересовалась я.

— Господи, что мы можем сделать? — хлюпая носом, вопросилаПолина.

— Ну, вызвать милицию, — принялась перебирать варианты нашаучёная Зинаида.

— Милицию? — насторожилась Изабелла. — Зачем? Чем поможетнам милиция? Она же не оживит нашего Фролушку.

— Не оживит, — согласилась Зинаида. — Но что-то ведь мыдолжны делать. Я точно знаю, что в таких случаях всегда вызывают милицию.

— Вот ты дура! — внезапно разъярилась Тамарка, причём безвсякой видимой причины.

— Сама ты дура! — вызверилась Зинаида.

Тамарка на правах самой старшей жены привыкла к уважению иопешила, но не надолго. Очень скоро она пришла в себя и завопила: