Мой мoлчаливый вопрос. Его немой ответ. Разговор о самом главном. Без слов. В этот миг мир для нас двоих лишился всех звуков. Зато наполнился смыслом. И напряжением. Оно разливалось по нашим венам, наотмашь било по нервам, выжигало мышцы изнутри первородным огнем.

   Мы оба: и я,и дракон – были не спокойны этим мигом, что звенел меж нами натянутой струной. Я бросила ему вызов, сбежав из закрытого склад. Он мне – сейчас, дав почувствовать, что теперь игра идет по его правилам.

   Вот только я ненавидела подчиняться. И даже отец не смог меня сломить. А уж у какого-то схинца это и подавно не получится. И я собрала все свою волю в кулак, опустив на лицо, как забрало, приветливую улыбку, и постаралась весело и непринуждённо спросить:

   – Так о чем вы хотели поговорить со мной, профессор?

   Перестаралась. Оптимизма в моем голосе было столько, что даже если бы сообщили, что одну жизнерадостную заразу будут сейчас жечь на костре, то я бы с энтузиазмом завопила: «Ура! Наконец-то как следует согреюсь!»

   Катафалк скептически посмотрел на меня и произнес:

   – О теме твоей работы. Она уникальна тем, что находится на стыке артефакторики и алхимии. А уж практическая часть, посвященная разработке каталитов, в разы ускоряющих работу элементалей в цилиндрах двигателей, и вовсе впечатляет. И господин Бронфилд, как член дипломной комиссии, ею очень заинтересовался.

   Дракон вскинул бровь, видимо в этот момент узнав о себе многo нового. Например,то, что он увлечен темой ускорения реакций у элементалей открытого цикла... Но вслух Дарквард ничего не сказал. А Катафалк меж тем продолжил:

   – Я думаю, что….

   Узнать, о чем думает гений артефакторики, нам не удалось, Катафалка перебил подошедший председатель дипломной комиссии:

   – Профессор Грейт! Вас-то я и ищу! Вы мне срочно и безотлагательно нужны для серьезного разговора.

   У моего руководителя тут тоже была жизненно важная шкуроспасательная операция его студентки из лап дракона… в смысле беседа с гостем из Схина. Но, увы, сказать это прямым текстом Грейт не мог. А непрямым – председатель не понял.

   В итоге Катафалк вынужден был оставить нас с драконом наедине. И едва Грейт отошел, как я услышала:

   – Знаешь, меня никогда не подводили ни зрение, ни слух, ни память, ни обоняние.

   – Что?

   – Я узнал тебя. Отпираться бесполезно, Скай, - мое имя он произнес уже с открытой усмешкой.

   Все же добился своего, гад крылатый, выяснил мое имя.

   – Что ты от меня хочешь? - без обиняков спросила я.

   – И это вместo благодарности? - Дракон вскинул бровь и шагнул навстречу.

   Мы оказались так близко, что пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы иметь возможность смотреть ему прямо в глаза, а не в район шейного платка.

   – Если поступок бескорыстен,то да, за него следует благодарить. Но если все было ради холодного расчета,то это сделка. И ее условия хотелось бы знать если не заранее,то полностью.

   — Не доверяешь? – Горячее дыхание дракона коснулось моих губ. – А вдруг твои слова могут меня ранить?

   – Знаешь, что-то мне подсказывает, что ранить тебя можно разве что из чарострела. В упор. И то не факт.

   И, судя по тому, как блеснули золотом темные глаза Даркварда, я оказалась недалека от истины. Дракон внимательно посмотрел на мое лицо, словно что-то прикидывая для себя.

   – Умная, не дoверяешь никому на слово, чувствуешь себя в высшем обществе как рыба в воде, умеешь просчитывать ходы противника наперед… Ты меня устраиваешь, – выдал он.

   – Что ты имеешь в виду? - прищурилась я. Такой резкий переход мне совершенно не понравился.

   – Мне нужен напарник в одном деле. И ты на роль помощницы прекрасно подходишь.

   – Шпионаж? - насторожилась я.

   — Нет. Всего лишь услуга за услугу.

   – Если это касается политики, то… – Я приготовилась сказать «нет», в уме уже лихорадочно просчитывая варианты минимизации потерь.

   Успею ли я написать заявление на академический отпуск? Пусть дракон даже не намекнул, что в случае отказа он может банально провалить меня на защите. Но… отец всегда мстил врагам. А этот Дарквард сейчас напомнил мне герцога Файна, поэтому… Я бы не тешила себя мыслью о благoродстве схинца. Так что надо предвидеть и такой вариант.

   И если решение вопроса с дипломом обошлoсь бы мне годом ожидания, то какова цена скандала, который непременнo разразится, если всплывет история о том, как я полуголая лежала на палубе с Дарквардом? И как быстро прознают про нее адвокаты жениха, чтобы выдвинуть встречную претензию по неустойке брачного договора… Но я не успела произнести «нет», которое стало бы мне приговором, как меня перебили:

   – Все в этом мире касается политики. Так или иначе. Но я могу гарантировать, что интересов своей страны или рода ты не нарушишь.

   – Предпочитаю общим, размытым фразам конкретику.

   – Я в тебе не ошибся, - улыбнулся Дарквард. — Нo думаю, что нам стоит обсудить детали в другом, более уединенном месте.

   – Сейчас? – уточнила я.

   –Да. Я постараюсь быть краток.

   – Тогда следуй за мной. - И я, развернувшись на каблуках, чеканным шагом двинулась сквозь оживленную толпу, спиной чувствуя взгляд дракона.

   Проскользнула мимо Лимана, что-то оживленно рассказывавшего о своих впечатлениях от защиты и размахивавшего руками перед другими одногруппниками, обогнула двух увлеченно споривших профессоров, разминулась со старостой, который заедал нервы сочным пирожком…

   Наконец мы выбрались в коридор. Дверь в первый лекторий была закрыта. Во втором зале сидело несколько адептов, готовившихся к защите, в третьей проходило собрание…

   Да что за безобразие такое! Только я решила стать конспиратором, как выясняется, что для тайных переговоров во всей академии нет ни одного свободного места!

   Повезло мне на пятом кабинете. Он оказался пустым, хоть и небольшим по размерам, рассчитанным на проведение практикумов для подгруппы в дюжину студентов, не более. По периметру стояли покрытые магоинертными листами столы, на которых производились опасные операции с артефактами. Над каждой из поверхностей висело по внушительной вытяжной воронке. Помимо этого, все рабочие места были оснащены опускающимися защитными экранами и отделены друг от друга металлическими перегородками.

   А в центре стоял один большой