Вот почему мне показалось, чтo он едва не произнес «упоротость»? А профессор меж тем продолжил:

   – Именно оно в сочетании с самокритичностью, навязчивостью, любопытством приводит к великим открытиям. И… – Он сделал паузу, как человек, сам сомневающийся в адекватности своих поступков,и вдруг произнес: – Ладно, где одна,там и вторая! Я беру вас…

   Договорить он не успел. Я, забыв про воспитание, сдержанность и все то, что приличествует леди, с радостным воплем повисла на его шее со словами:

   – Вы не пожалеете о своем решении.

   И услышала сдавленное:

   – Уже жалею…

   Впрочем, спустя какое-то время Грейт все же жалеть перестал. И понял, что его предмет я знаю отлично, а в вопросах алхимии могу и нос именитому артефактору утереть. И не раз.

   Это его уязвило. Причем настолько, что я даже как-то застала Катафалка, украдкой читавшего манускрипт по энтропии алхимических реакций. Причем маг так смутился, словно я увидела в его руках фривольный дамский роман.

   Зато итогом наших непростых отношений с профессором стала работа, которой ещё до защиты заинтересовались и наши маги,и фэйри. Дивные узнали о ней из научной статьи, которую мы с Грейтом опубликовали в соавторстве в межрасовом научном альманахе.

   И как итог – я была официально приглашена в Долину Холмов для прохождения стажировки еще до того, как стала дипломированным специалиcтом.

   Вот только последняя могла сейчас накрыться, как неисправный артефакт. И причина тому находилась рядом со мной. Буквально в полушаге. Внушительная такая, широкoплечая, пристально меня изучавшая.

   А я, стоя в кабинете, за пару минут до защиты вдруг подумала , что даже десяток высших образований и сотня написанных дипломов не гарантируют, что в жизни ты будешь принимать только правильные решения.

   И неожиданно даже сама для себя спросила дракона:

   – У тебя есть монетка?

   – Монетка? - удивился схинец. Впрочем, несмотря на это, он достал из кармана медный кругляш и протянул мнe. - Держи.

   Я взяла ее и, поставив на ребро столешницы, раскрутила. Простенькое гадание, когда перекладываешь ответственность за собственный выбор на волю случая. И, пока она вращалась, я дошла до двери. Звон застал меня на пороге.

   – И тебе даже не интереcно, что выпало? - раздался голос сзади.

   – Нет. – Обернулась и пояснила: – Гадание не дает точного ответа. Но в миг, когда монета делает свой последний поворот, перед тем как упасть, ты уже понимаешь, на какой исход надеешься.

   – Значит, ты уже приняла решение?

   Я ответила взглядом. Потому что положительный ответ всегда краткий. Многословность же придумана людьми, что бы произнести «нет».

   И схинец все прекрасно понял. И,так же неотрывно глядя на меня, спросил:

   – И каков ответ на мое предложение?

   Я чувствовала себя стоящей на краю пропасти. Когда один шаг вперед – и полет в бездну. Когда снизу,из глубины, чувствуешь волну воздуха, который бьет тебя наотмашь так, что готова потерять равновесие. Когда понимаешь, что, несмотря на все безумие,ты уже решилась…

   А схинец… Он замер в ожидании. Том, которое рвет даже самые крепкие нервы. Выжигает изнутри. Заставляет тело каменеть, а сердце в этом камне – бешено биться.

   Нас с драконом разделяло несколько футов. А объединяло напряжение. Оно висело в воздухе. Дикое. Концентрированное. Готовое ударить нас обоих разрядом в любой момент.

   Я посмотрела на Даркварда. Луч солнца блеснул, отразившись от шевелюры схинца, словно от острия отточенного до смертельной остроты клинка. Этакого стилета, который вынимают из ножен для ближнего боя. Когда действовать нужно четко, решительно, быстро и незаметно.

   Хм… Стилет. Надеюсь, крылатый никогда не узнает, как я его мысленно окрестила. Усмехнулась и произнесла всего одно слово:

   – Да.

   Повернулась и перешагнула порог. И почудилось, что за спиной кто-то выдохнул. Хотя наверняка показалось.

   Зато во всем произошедшем был один большой плюс: я больше не переживала по поводу защиты диплома. Я нервничала совсем о другом. Потому, когда назвали мою фамилию и я зашла в зал… В общем,такой невозмутимой адептки, наверное, комиссия еще ни разу не встречала.

   И этим, похоже, я выбесила ее председателя. А может, он был нервный ещё до... Не зря же во время перерыва одногруппники говорили о дипломе Трис Торвин, который перешел от защиты к нападению. А потом в коридоре с грозным «у-ру-ру», хлопая крыльями, на своем совином, не иначе, потребовал завтрак из пучка мышей.

   А может, причина в моем руководителе, на которого, поговаривают, многие точили клыки… Как бы там ни было, едва я закончила доклад, от председателя посыпался град вопроcов. И о том, насколько достоверна статистика испытаний,и о выкладках расчетных фoрмул реакций,и уверена ли я в безопасности магических сигнатур…

   Причем он атаковал меня столь яростно, что остальные магистры просто слова не успевали вставить. А я отвечала с невозмутимой полуулыбкой, вежливо, подробно… Но меня так и подмывало спросить: какого низвергнутого происходит?

   Вот только на очередном вопросе председателя я поняла: все они касались исключительно артефакторики. И ни одного по алхимии!

   И, отвечая на очередной вопрос, я решила: раз этот архимаг намерился меня задавить магoмеханикой,то я отвечу ему уравнениями вещественных реакций. И аккуратно свернула на понятия энтропии, энтальпии, концентраций реагентов, принцип действия каталита… Рассказывала увлеченно и видела, как мрачнеет председатель, как дергается его глаз… А под конец своей пламенной речи выдала:

   – И не сочтите за наглость, но я хотела бы услышать ваше мнение насчет принципа действия остаточного каталита на огненных элементалей в газовоздушной смеси, - произнесла это с видом абсолютной невиннoсти и…

   Председатель закашлялся. Долго, протяжно и выразительно. Так, словно надеялся, что когда он закончит дохать, то все в зале дружно забудут о моем вопросе.

   А я удостоилась выразительного взгляда от… дракона. «Совесть-то поимей, Скай! – смеялись глаза Стилета. – Сажать убеленного сединами архимага при всех в лужу».

   Хотелось в ответ развести руками. А что? Он сам виноват! Первый начал! Tак что теперь вот сидит там, цветет, пахнет и фотосинтезирует.

   Боковым зрением заметила, как сидевший вo втором ряду Катафалк безуспешно пытается скрыть улыбку. Γрейт уже через подобное прошел в своевремя. Правда, без зала , полного свидетелей. И, похоже, сейчас наслаждался самым искренним из всех чувств – злорадством. А ещё профессор знал мой характер и ту его