— Я обзывала его всеми словами, какие мне только приходили вголову касательно его заячьей трусости.

— Еще какие события? — спросил я.

Неожиданно Берта громко сказала, обращаясь к Мэрилин:

— Вы там кончайте без меня, дорогуша. Мне нужно поговорить сколлегой.

Берта швырнула полотенце на край раковины, вошла в гостиную,села на стул рядом со мной. Понизив голос, она сказала:

— Надо расплачиваться и к черту уходить отсюда.

— Что случилось? — спросил я, также понизив голос.

— Кажется, нас с тобой дурачат какие-то проходимцы, —сказала Берта. — Доказать это сейчас я не могу, но я решила на некоторое времяприкинуться дурочкой.

— Что случилось?

— Эта маленькая подлая тварь подсунула мне снотворное.

— Почему ты так думаешь?

— Она приготовила горячий шоколад вечером, перед тем, как мысобрались в постель, а я не могу устоять перед горячим шоколадом, это мояслабость. Она спросила, что бы я хотела поесть перед сном, и я ответила, чтодавно уже махнула рукой на свою фигуру, лишь бы мне сохранить активность иработоспособность, хотя, конечно, заплыть жиром я бы не хотела. Я сказала, чтолюблю выпить чашечку горячего шоколада на ночь, она сказала, что тоже этолюбит, ну, слово за слово, и она угостила меня горячим шоколадом.

— Ты думаешь, что она туда что-то подсыпала?

— Да я готова поклясться, что она всыпала туда снотворное.

— Почему ты так думаешь?

— Да, понимаешь, — сказала Берта, — как раз перед тем, какидти спать, я заметила, что она пару раз взглянула на меня как-то странно,словно что-то прикидывая в уме. У меня появилось подозрение, что эта тварьчто-то задумала. Поэтому я решила, что притворюсь спящей, а сама буду лежать сзакрытыми глазами и слушать. Ну, легла я, сделала вид, будто заснула, но,Дональд, клянусь, я на самом деле не могла разлепить глаза. Я изо всех силпыталась сбросить с себя тяжелое свинцовое оцепенение, а когда мне это удалось,то было уже утро, и во рту у меня был такой вкус, словно я наглоталась снотворного.

— В котором часу вы легли?

— Сразу после телефонных звонков. Мы легли рано.

Она сказала, что чувствует себя абсолютно измотанной.

Мы как раз пили шоколад, когда зазвонил телефон.

— Так ты что, думаешь, что она ночью вставала и уходила?

— Как я, черт ее подери, могу это знать? Что-то онапроделала. По-моему, вся эта история с телохранителями выдумана для отводаглаз. У меня сильное желание расплеваться с ней и уйти.

— Не делай этого, — сказал я. — У меня есть кое-чтоинтересное. Сейчас давай об этом говорить не будем, используем в нужный момент.А ты из себя не выходи.

Что-нибудь еще важное есть?

— Я буду тебе рассказывать по порядку, — сказала Берта. —Пришло с доставкой заказное, сегодня утром, в 7 часов.

— Что ты с ним сделала?

— Как ты велел, не вскрывала.

— Правильно.

— Оставила его нераспечатанным. Оно лежит вон там, настолике, куда она обычно кладет всю почту.

— Что дальше? — спросил я.

— Затем в 7.30 зазвонил телефон. Опять старые дела — тяжелоедыхание.

— Время на пленку записала?

— Да. Записала, только я не понимаю, на черта это все. Чтоты с этим будешь делать?

— Не важно, — сказал я. — Ну, что еще произошло?

— Ну, около восьми утра позвонила какая-то женщина, иМэрилин не подпустила меня к телефону. Сказала, что это ей звонят. Она веласебя так, словно знала заранее, кто будет звонить, и был дружеский треп, но,когда я приближалась, Мэрилин начинала тщательно подбирать слова. Поэтому ядемонстративно отправилась в ванную и хлопнула за собой дверью. Я рассчитывала,что она забудет о магнитофоне. Мой уход из комнаты давал ей возможностьболтать, не боясь быть подслушанной, а потом, подумала я, мы с тобой прокрутимпленку и прослушаем этот разговор.

— Так, и что же? — спросил я.

— Но после этого разговора она как удила закусила, — сказалаБерта. — Позвонила Джарвису Арчеру и сказала, что должна поскорее с нимувидеться и он должен приехать не позднее девяти утра.

— Ты уже прослушала запись ее разговора с подругой?

— Нет, пока не представилось такой возможности.

Я думала, когда ты приедешь и станешь разбираться, что тутбыло ночью, и готовиться к дневной смене, у тебя будет хороший предлог, чтобыпрослушать пленку. И тут мы посмотрим, не взбрыкнется ли она оттого, что тыслушаешь ее личные разговоры.

— А ты уверена, что магнитофон работал?

— Абсолютно уверена. Он был подключен к телефону, и явидела, как при записи пульсировал огонек индикатора. Все было нормально.Внешний выход звука я отключила, так что она могла и не вспомнить промагнитофон.

— О'кей, — сказал я, — ты следуешь моим инструкциям.

Я поднялся из кресла и пошел на кухоньку.

— Берта сказала, что вы звонили Арчеру.

— Да.

— А что случилось, Мэрилин? Какая беда?

— Я больше этого не могу выдержать.

— Что, были еще звонки?

— Да.

— Все тоже самое?

— Да.

— На пленку записали?

— Думаю, что да. Все, что тут происходит, записывается напленку, разве не так?

— Хорошо, — сказал я. — Я сейчас прослушаю запись, и, можетбыть, что-то интересное мы из нее и узнаем.

Берта звонила в «Службу времени»?

— Думаю, что звонила. Последний звонок сюда был ровно в7.30.

— Когда вы завтракали?

— Нет. До завтрака. Я вернулась в постель, чтобы немноговздремнуть, я очень скверно спала.

— Понятно, — сказал я. — Вы днем основательно измотались,Мэрилин. Не впадайте в отчаяние, потому что именно этого они и добиваются. Ну,посмотрим, что тут записалось.

Я вернулся в гостиную, отмотал пленку назад, а затем нажалклавишу «воспроизведение».

Я услышал тяжелое дыхание, затем голос Берты — она изрыгаладовольно примитивные, надо сказать, оскорбления в его адрес, затем звуктелефонной трубки, которую кладут на рычаги, и после паузы — голос: «Время — 10часов 07 минут 20 секунд… Время — 10 часов 07 минут 30 секунд… Время — 10.07 40секунд…»