– Что происходит? – скороговоркой выпалила Лайла.

Джо пригладила короткие волосы, поправила сережки и коснулась груди.

– В общем, как выяснилось, у меня рак молочной железы.

Лайла замерла. Бетти взяла сестру за руку, и Джо положила голову ей на плечо. Шелли начала рассказывать про предстоящие процедуры, химиотерапию и лучевую терапию, про длительную выживаемость. Гарольд заверил: «Джо, мы с тобой!», Бетти добавила: «Все, что нужно, сделаем!», а Лайла наконец тихо сказала дрогнувшим голосом: «Ох, мама!» Джо протянула к ней руки, Лайла закрыла глаза и прижалась к матери.

Авондейлскую оздоровительную тропу в две тысячи двенадцатом снесли, деревья срубили и построили уродливые особняки – один больше другого, но во сне Джо снова бежала по дорожке под пышными сенями дубов, вязов и серебристых кленов. Под ногами пружинит пахучая кедровая кора, сердце бухает в груди, разгоняя по мышцам кровь, дыхание ритмичное и ровное. Она выбежала на простор и услышала детский плач, хотя на тропинке никого не было. Плач становился то громче, то тише, и куда бы Джо ни повернула, как бы быстро ни бежала, ей так и не удалось найти младенца.

«Что-то произойдет», – подумала она, открывая глаза.

Шелли сидела с ней рядом с открытым журналом на коленях. Джо шевельнулась, и подруга взяла ее за руку.

– Привет, – прошептала Шелли.

– Новые лекарства просто потрясающие, – тихо сказала Джо.

– Рада, что тебе нравится. – Она поправила шелковый шарф на голове Джо, стараясь не встречаться с ней глазами.

Шелли не согласилась с решением Джо прекратить лечение. Они впервые крупно поссорились. «В клинике Меннингера проходят экспериментальные испытания новой схемы лечения… Или давай снова попробуем авастин». Джо отказалась. Десять лет назад она перенесла мастэктомию, изнурительные сеансы лучевой и химиотерапии, после которых лишилась волос, ресниц и настолько ослабела, что на ногах не держалась и не могла даже пожарить яичницу. У нее было десять лет, десять прекрасных лет, и она не желала снова пройти через те же мучения, к тому же врачи сказали, что терапия даст ей от силы год, не больше. Джо хотелось покоя, хотелось попрощаться с близкими, пока голова ясная. Ей выпали чудесные годы с Шелли; она сделала все, что могла, для дочерей, для внучек и даже для мужа. Достаточно.

– Пристегните ремни, мы садимся, – объявил пилот.

Джо закрыла глаза. К тому времени как оздоровительную дорожку снесли, ферму Блю-Хилл полностью перестроили, превратив в пятизвездочную мини-гостиницу, номера в которой тут же забронировали на полгода вперед. Бетти пришлось совершить чудо, чтобы вся семья смогла разместиться там одновременно. Джо не хотелось думать о том, сколько Бетти за это заплатила и как ей удалось убедить постояльцев покинуть номера. «Позволь мне об этом позаботиться», – попросила Бетти, и Джо пришлось согласиться, ведь сестра взяла на себя все – от консультаций с врачами и услуг медсестры до билетов первого класса в Атланту для Джо, Шелли и девочек. Бетти даже порывалась нанять частный самолет, но Джо не дала. Она просто хотела собрать всех вместе и попрощаться, и Бетти обещала сделать все, что в ее силах.

Сорок пять миль от аэропорта до фермы их провез роскошный лимузин, плавно скользивший по шоссе. Джо сразу отвели в гостиную, где Бетти пришлось в свое время проползти через тоннель из подушек. Комнату переделали в спальню, поставив больничную кровать, которую можно поднимать и опускать нажатием кнопки, и приставной стол для лекарств. В мини-холодильнике в углу хранился аварийный набор спецсредств: морфин от боли, халдол от галлюцинаций. К двери, в ногах кровати и к стене над головой Джо прикрепили липкой лентой завещательное распоряжение больного об отказе от реанимации. «Лучше перестраховаться», – пояснила медсестра из хосписа и мрачно добавила, что всегда найдется не в меру ретивый работник «скорой», которому хочется стать героем.

Джо задремала, едва легла, и проснулась ближе к вечеру. Подложив под спину подушки, она глядела через окна на холмистые поля с травой такой зеленой и сочной, что та буквально светилась.

– Эх, какую мы там марихуану выращивали! – вспомнила Бетти.

Джо рассмеялась, и Бетти погладила ее по руке. В телевизоре Хиллари Клинтон в сапфирово-синем брючном костюме общалась со своими сторонниками, затем привычно помахала и поднялась по трапу самолета. «Идет подготовка к общенациональному съезду Демократической партии США в Филадельфии, где Хиллари Клинтон войдет в историю, став первой женщиной – кандидатом в президенты от одной из двух крупнейших политических партий», – объявил ведущий новостей.

– Прямо не верится! – воскликнула Бетти. – Вот уж не думала, что мы до такого доживем!

– Теперь она должна победить на выборах, – заметила Шелли, постучав по дереву.

Джо махнула рукой, зная, что по всем опросам Хиллари – самый вероятный претендент на победу, и жалея, что не увидит этого своими глазами.

Бетти взяла новейшую разработку фермы Блю-Хилл – баночку густого крема с ароматом лаванды, растущей в паре сотен ярдов от дома.

– Как насчет массажа рук?

Джо с благодарностью кивнула сестре и закрыла глаза, думая о том, что в последние недели ей досталось больше увлажняющих средств, чем за всю жизнь. Близкие постоянно предлагали намазать ей руки, ноги. Глубоко внутри нее жила боль, приглушенная и далекая, пока очень далекая.

– Мама. – Ким приехала первой, конечно.

Ким всегда являлась рано и терпеть не могла людей, которые опаздывают. «Опаздывать – неуважительно», – говорила она. Джо открыла глаза и улыбнулась.

– Привет, милая. – Джо похудела и снова лишилась всех волос, но на ней была голубая туника и, под одеялом, свободные светло-серые брюки. Она настояла на нормальной одежде и даже позволила Шелли сделать макияж – намазать ее тональным кремом, подкрасить щеки и губы. Джо надеялась, что вышло неплохо, однако поняла правду по ошеломленному лицу Ким, по ее расширившимся от изумления глазам. По обе стороны больничной кровати стояли диван и кушетка. Джо представляла, как девочки и Бетти будут сидеть там, читать ей книги, иногда разговаривать или рассказывать ей истории, как делала она в их детстве.

– Как ты себя чувствуешь?

– Неплохо, учитывая обстоятельства. А ты как? – Джо посмотрела на лицо дочери, ища признаки напряжения или печали вроде сжатых губ. С одной стороны от Ким стояла тощая и длинноногая Флора с копной волос медового цвета и скобками, из-за которых старалась лишний раз не открывать рта, с другой – темноглазая и кудрявая Леони. Скоро Флора отпразднует бат-мицву[38], и бабушки не будет с ней рядом. Джо медленно вдохнула, стараясь думать о том, сколько всего она успела с внучками, а не о том, чего уже не увидит.