— Его никто не держит, — мягко заметил Михаил.

На лице женщины, заметно возбужденном, отобразилось сомнение:

— Так почему же он не идет?

— А это вы у него спросите! — кивнул Чертанов в сторону Василия, который уже пришел в себя после знакомства с группой захвата и теперь выглядел соколом, только что разодравшим голубку.

— Ну сказано же, — несколько раздраженно протянул Василий, — о пустяках говорим.

— Пока вы его не отпустите, я не уйду! — твердо заявила женщина.

Задушевный разговор следовало перенести на более благоприятное время. Женщина не отстанет. Это точно! Впрочем, есть один подходящий способ: связать бабоньку по рукам и ногам и смирнехонькую, с кляпом во рту, уложить на лавочку. Жаль, что так поступать никак нельзя. Такие женщины отважны и безрассудны, когда дело касается домочадцев. В минуту опасности в них пробуждается могучий материнский инстинкт, и даже сынок-дебошир или пьяница-муж видятся им в подобных ситуациях милейшими созданиями. Костьми лягут, но в обиду их не дадут.

— Иди, — сказал Чертанов, обращаясь к Василию, — и постарайся не особенно засиживаться в темных дворах.

Парень, понимающе кивнув, поднялся. Причем не спеша, с показной ленцой. Дескать, хотя вы ребята и приятные во всех отношениях, и тем для разговоров нашлось немало, но не обессудьте, надо идти. Жена пришла. Тревожится, знаете ли. Он швырнул недокуренную сигарету под куст сирени. Красный огонек брызнул сорвавшейся звездой и погас в ночи. По-хозяйски обхватив супругу за плечи, он направился в сторону дома.

Вот и еще одна ниточка оборвалась. Скоренько, однако.

* * *

Полковник Крылов явно был недоволен своим подчиненным.

— Сколько дней телефон Ростовского стоит на прослушке? — спросил он, грозно нахмурив брови.

— Дней десять, — со вздохом ответил Чертанов.

— И что, за это время ничего не нарыли? — удивленно спросил Геннадий Васильевич.

Чертанов отрицательно покачал головой:

— Ничего! Ровным счетом. Хотя на прослушивание поставили его и служебный телефон, и домашний. Сейчас Ростовский живет отдельно от своей подруги на Кутузовском проспекте.

— Может быть, не там ищем? — насупился Крылов.

— Искали хорошо, Геннадий Васильевич. Мне кажется, что он здесь совсем ни при чем. У меня сложилось о нем самое благоприятное впечатление. Да он и внешне подкупающе выглядит, очень открытое лицо, спокойный…

— Ладно, давай без лирики.

— Я тут о нем кое-что насобирал…

— Источники серьезные?

— Да. Внушают доверие. Как мне сказали, Ростовский человек очень волевой, решительный. Если так можно выразиться, очень рисковый бизнесмен, но ни разу не проигрывал. Очевидно, у него потрясающее деловое чутье. Свой бизнес ведет честно, и у людей, которые его знают, имеет высокий кредит доверия.

— С криминалом связан?

Чертанов вспомнил свою последнюю встречу с Кузей. Так уж повелось, что у них сложились доверительные отношения, и твердо ответил:

— У меня таких данных нет. Правда, года два назад, когда он работал в Магадане, на него был совершен серьезный наезд. Кажется, в этом деле были замешаны дагестанцы, но он сумел разобраться с ними собственными силами. Больше к нему никто не совался.

— Золото очень серьезный бизнес: многие бы хотели дать ему «крышу»…

— Мне ничего такого не известно. Так что если у него «крыша» и есть, то в самых верхах, куда такой мелкой сошке, как я, хода нет.

— Понятно. А с кем-нибудь из мэрии он связан? Надо бы это проверить!

— Уже проверил, Геннадий Васильевич, — отозвался Чертанов. — В мэрии он никому постоянно не платит. Наоборот, там в нем заинтересованы. У этого парня очень серьезные позиции в Магаданской области. Там его ценят, отсюда у него и уверенность.

— Значит, ведет свой бизнес самостоятельно, — задумчиво протянул Крылов.

— Похоже, что так.

— Может быть, прослушивание снять? По этому поводу меня уже теребил прокурор. Это не может продолжаться бесконечно долго.

Чертанов вздохнул и твердо заявил:

— Геннадий Васильевич, я бы попросил оставить прослушивание еще хотя бы на неделю. Поговорите, пожалуйста, с прокурором.

Крылов задумался. Сейчас он напоминал мужичка, впервые выбравшегося откуда-нибудь из владимирской глубинки в столицу.

— Ну, предположим, с прокурором я поговорю, — сказал Геннадий Васильевич, — думаю, что он мне не откажет. Не далее как вчера вместе водку пили на одном дне рождения. Ну а дальше-то что? Чего ты ждешь? Я же должен ему как-то объяснить свою просьбу. Мужик-то он тертый. А потом, насколько я понял из твоих рассуждений, Ростовский ведь не охотник, а жертва, так ведь?

— В общем-то, да, — уклончиво отвечал Чертанов.

— Тогда чего же ты ждешь?

— Вам отвечать начистоту?

— Разумеется, майор.

— Если бы я сам знал! — выдохнул Михаил.

Полковник широко улыбнулся:

— Я тебя понимаю. Что-то чувствуешь, но до конца еще не осознал. Это и есть интуиция, а она одна из составляющих профессионализма. Хотя что-то она тебя подводит последнее время. Я слышал, ты ребят Половцева по тревоге поднял, но промашка вышла?

— Вышла, — кивнул Чертанов. — Товарищ полковник, ну вы же сами знаете, как это бывает… Обознались.

— Ладно, не ошибается только то, кто ничего не делает, — махнул рукой полковник. — В общем, так, еще неделю, майор, я тебе обещаю, но больше не проси.

— А мне больше и не требуется, товарищ полковник, — облегченно поднялся Чертанов.

— Да, и насчет маньяка, что девушек режет, не забывай! — крикнул ему вслед Крылов.

— Это Ростовский, — Тарантул говорил спокойно и совершенно уверенно. — Резвана Мугаметова, Шуркова и Сафронова замочил он.

В голосе Тарантула слышалось удовлетворение от хорошо выполненной работы. Шеф приказал разобраться, и он разобрался — причем куда быстрее, чем милиция или кто-то еще.

— С чего ты взял? — спросил Варяг. — До сих пор, если у него возникали проблемы, он всегда обращался к нам.

— Здесь не тот случай. Он их убивал не из-за бизнеса.

— А из-за чего?

— Из-за Лады, — решительно заявил Тарантул. Он не знал, как Варяг среагирует на такое известие, но сказать ему об этом он был обязан.

— При чем тут она? — напряженным голосом спросил Варяг.

— Она вышла за Ростовского замуж. Уже довольно давно, больше года назад. У них за это время успел родиться сын. И знаешь, Варяг, наверное, тебе будет неприятно это слышать, но, по-моему, они любят друг друга.