В этом предложении неудобовразумительным представляется выражение: δι’ην. Женский род, вероятно, подразумевает здесь слово σάρκωσις («Воплощение») или ένανθρώπησις («Вочеловечение»). В своем переводе мы следуем за Эриугеной, который прямо указывает на Воплощение (per quam, videlicet incarnationem).

11 Греч. την προς αθανασίαν άνάκλησιν; о значении слова άνάκλησις (букв.: отозвание, призыв обратно; Эриугена: revocationem) см.: Lampe G. W. Н. Op. cit. Р. 107.

12Схолия 5: «Первым грехом он называет изменение произволения, которым не обладал Господь, хотя Он и подлинно воспринял страстность по естеству, которая была наказанием за изменившееся произволение Адама. Поэтому только Он один в мертвых свободь (Пс. 87:6), не имея греха, через который возникла смерть».

13 Пометка на полях: «Разумеется – творить и ведать грех по произволению».

14 Аналогичная пометка: «Конечно, стать страстным по природе Адамом в наказание за грех произволения. Не ведая его, Господь стал грехом, восприняв, как человек, по плоти естественную страстность, происшедшую вследствие греха произволения».

15 Суть этих мыслей преп. Максима, вероятно, сводится к тому, что тленность и смертность нашего естества (то есть второй грех), порождающие физическую немощь, часто становятся препятствием к осуществлению наших порочных наклонностей и помыслов. Поэтому и стать грехом, то есть унаследовать присущую человеческому естеству после грехопадения страстность (το παθητόν – в смысле способности что-либо претерпевать, страдательности), тленность и смертность, лучше, чем творить и ведать грех, то есть осуществлять порочное произволение, уподобляясь в этом праотцу Адаму. Характерно, что св. Григорий Палама, как и многие другие греческие отцы Церкви, считал, что мы унаследовали от Адама смерть, а не вину. Поэтому грех Адама был не коллективным грехом человеческого рода, но чем-то вроде порчи человеческой природы. Личная ответственность людей принимается во внимание лишь постольку, поскольку они подражают Адаму; их врожденной наследственностью от него является лишь тление и смерть, которые, в свою очередь, ведут их ко греху. Таким образом, люди вовлекаются в некий порочный круг смерти и греха (см.: Meyendorff J. А Study of Gregory Palamas. Aylesbury, 1975. Р. 125). Именно в смысле подражания Адаму и следует понимать легкий переход к первому лицу, который наблюдается в данном «вопросе» преп. Максима («мой грех» и т. д.).

Вопросоответ 43

1Букв.: в котором и существует предмет (το χρημα) мудрости.

2 Пометка на полях: «[Придерживаться] умопостигаемых и вечных [вещей], а [избегать] – чувственных и преходящих».

3 Пара противоположностей ηδονή («наслаждение») – οδύνη («боль», «скорбь») постоянно встречается в произведениях преп. Максима. Она в своей сопряженной нераздельности составляет существенное свойство человеческого бытия после грехопадения и является результатом добровольного отречения человека от своего Творца (см.: Schonborn Ch. Plaisir et douleur dans 1’analyse de S. Maxime, d’apres les Quaestiones ad Thalassium // Maximus Confessor. Actes du Symposium sur Maxime le Confesseur. Fribourg, 1982. Р. 273–284).

4 Пометка на полях: «[Привлекаться], разумеется, к наслаждению и [отвращаться] от муки».

5 Мысль преп. Максима, вероятно, состоит в том, что оба древа суть «деревья», то есть имеют омонимическое звучание (όμωνύμως έκφωνηθείσης), хотя смысловое значение их глубоко различно. В святоотеческой традиции имеется и иное толкование этого места Священного Писания, где оба древа не противопоставляются, но рассматриваются как полностью созвучные друг другу. Например, в «Послании к Диогнету» говорится: «Но не древо познания губит, а преслушание. Ибо написано ясно: Бог изначала насадил посреди рая древо познания и древо жизни, указывая на познание как на путь к жизни (δια γνώσεως ζω’ην)_ Ведь ни жизнь без познания, ни познание без истинной жизни непрочны. Потому-то и другое древо было насаждено одно подле другого» (Послание к Диогнету, 12 // А Diognete / Introd., edition critique, traduction et commentaire de Н. I. Marrou (Sources chretiennes № 33 b). Paris, 1965. Р. 82).

6 Под τοίς λόγόΐς του πνεύματος явно подразумевается Священное Писание.

7Схолия 1: «Для ума добро есть бесстрастное расположение к Духу, а зло – страстная привязанность к чувству; для чувства же добро есть страстное движение к телу ради наслаждения, а зло – состояние, возникающее вследствие отсутствия такого движения».

8 Как показывает предшествующая Схолия, сами понятия «добро» и «зло» еще ничего не говорят: важно то содержание, которое вкладывается в них.

Вопросоответ 44

1 Преп. Максим ссылается на Вопросоответ 28 этого сочинения.

2 В этой цитате преп. Максим заменяет «от него» на «от древа».

3 Выражение: μεθ’ ύποκρίσεως – следует понимать не в смысле лицемерия, которое, естественно, чуждо Богу, но в смысле «подыгрывания» Бога, снизошедшего до уровня обманутого диаволом человека. Сопряжение данного выражения с είρωνεύτικήν («иронически») еще более усиливает подобное впечатление. Ибо «ирония» есть «слово, которым грек обозначает мистифицирование и в особенности полушутливое симулирование скромности или “самоуничижения” и которое представляет крайнюю противоположность высокопарному хвастовству и тому, что греки называли αλαζονεία (“спесь”)» (Гомперц Т. Греческие мыслители. Т. 2. СПб., 1913. С. 35). Продолжая эту многовековую традицию греческого понимания указанного слова, преп. Максим как бы противопоставляет «иронию» Бога подразумеваемой «спеси» диавола.

Схолия 1: «Потому что, сообразуясь с той мыслью о Божестве, которую имел наученный диаволом Адам, Бог и беседует с ним».

4 Совсем иное понимание и толкование рассматриваемого места Священного Писания мы находим в «Комментарии на Книгу Бытия» Дидима Слепца – сочинении, найденном среди других произведений Дидима и Opигена в 1941 г. в Туре (близ Каира). Здесь Дидим говорит: «Многие понимают это речение Бога Адаму как сказанное в насмешливом тоне, но подобное мнение не соответствует Богу. Ибо и для человека, ревнующего о добродетели (σπούδαίω ανθρώπω), несвойственно насмехаться над падением другого – тем более это несвойственно Богу. Поскольку, как говорит [придерживающийся подобного мнения], сие обещал женщине змий, изрекая: Ведяще бо Бог, яко, воньже аще день снесте от него, отверзутся очи ваши, и будете яко бози, ведяще доброе и лукавое (Быт. 3:5), постольку и Бог сказал преступившему заповедь Адаму: се Адам бысть яко един от Нас (Быт. 3:22). Мы же, устраняя и отгоняя прочь от Бога таковую мысль, понимаем указанное место в смысле, подобающем намерению боговдохновенного Писания. Диавол ни по природе, ни по сущности не является злым; он был прекрасным и благим, но, изменившись сам по себе, стал диаволом, сатаной и лукавым. Раньше он был благим и прекрасным, принадлежа к чину Ангелов, но затем отделился от них, низвергнувшись на землю, вследствие взлелеянного им