Даасо была в безопасности. Но она бежала не останавливаясь. Даасо, Отнимающая головы, не боялась мужчин, но она увидела истину. Двумечник не был мужчиной, он не был человеком.

Тау кричал на хедени, проткнувшую Джавьеда, и не мог поверить, что женщина-воин решила сбежать. Ксиддины впереди, казалось, удивились не меньше, и на миг бой вовсе прекратился. Но Тау этого не замечал. Он был словно в оцепенении. Это случилось снова. Дорогой ему человек оказался ранен, и несмотря на все, что делал Тау, ничего не изменилось. Он все равно не мог этого остановить.

Ксиддинский воин первым возобновил бой, попытался ударить Тау. Но он убил мужчину и отступил на шаг. Еще одного ксиддина, который сражался с Индлову, оттеснили слишком близко. Тау пронзил его и сделал еще шаг. Он мог это сделать. Мог погнаться за женщиной-воином. Мог…

– Мирянин из Керема, нет! – приказал Келлан Окар сзади.

– Не называй меня так, – сказал Тау, стараясь держать себя в руках.

– Ты умрешь ни за что. Иди к своему умквондиси. Он умирает, а мы не удержимся.

– Джавьед…

– Он еще жив. Разве ты позволишь ему покинуть этот мир в одиночестве?

Тау сверкнул на Келлана глазами, но покинул передовую, побежав к месту, где пал Джавьед. Он нашел наставника – тот лежал с пепельным лицом и полуприкрытыми глазами. Тау опустился на колени и взял его за руку.

– Джавьед.

– Тау?

– Это я.

– Я думал… Я думал, это возможно. Мир.

Тау мысленно вернулся в тот день, когда погиб его отец.

– Боритесь, умквондиси. Не сдавайтесь. Мы отнесем вас на Утесы, и жрица Саха все исправит.

– Возьми… Возь… – Джавьед сунул что-то Тау в руку. Это был его кинжал Стражи.

– Нет, он понадобится вам, когда вам станет лучше, – сказал Тау.

– Уводи Чешуй… отсюда. – Джавьед сжал пальцы Тау вокруг рукояти редкого оружия.

– Простой план, мне такие всегда нравились. Мы уходим, все вместе.

Джавьед его не слушал, его взгляд скользнул мимо Тау. Тау не слышал, чтобы кто-то приближался, но взгляд Джавьед был таким сосредоточенным, что Тау пришлось проверить.

Прорванная линия передовой придвинулась ближе, но за плечом у Тау никого не было. Он посмотрел на умквондиси. Взгляд Джавьеда был ясен и сосредоточен.

– Джамилах? – спросил он. – Ты уже здесь? – Он попытался сделать вдох и не смог, но ему хотелось сказать что-то еще. – Джамилах, – вымолвил он. Имя его дочери. Его последнее слово. И Джавьед умер, лежа на земле.

Тау услышал тяжелую поступь. Резко обернулся и увидел Келлана. Великий Вельможа больше не был разъярен, рядом с ним была Зури. Битва сказалась и на ней. Она выглядела предельно вымотанной и будто пораженной болезнью. И все же он ощутил ее заботу и любовь, она была готова разделить его боль.

Она подошла к Тау и обняла его. Она не знала Джавьеда, но видела, что он значил для Тау. Ее жалость уничтожила последние крупицы самоконтроля Тау, и у него хлынули слезы.

– Он мертв, – произнес он безжизненным голосом.

– Наши боевые линии разрушены, – сообщил ему Келлан. – Уходим сейчас или никогда.

Зури разомкнула объятия, и Тау сунул кинжал Джавьеда себе за пояс, после чего обхватил рукой тело своего мастера меча.

– Он не сможет идти, – сказал Келлан.

– Я не оставлю его с ними, – заявил Тау, указывая свободной рукой в сторону хедени.

– Тау, нам придется бежать, – сказал Келлан. – Прежде чем это кончится, еще много наших погибнет. Если понесешь тело, ты будешь рисковать и собой, и теми, кто не захочет оставлять тебя позади. – При последних словах Келлан покосился на Зури.

Тау вытер лицо, смахнув слезы, и выпрямил спину.

– Где мой Чешуй?

– Расчищает нам путь отсюда, – ответил Келлан. – И даже если у них получится, он будет открыт недолго.

Тау кивнул, закрыл глаза и взмолился Богине. Затем взял Зури за руку. Келлан будто хотел что-то сказать по этому поводу, но, очевидно, передумал. Вместо этого Великий Вельможа прокричал еще бившимся Индлову приказ об отступлении. Индлову, дисциплинированные даже при поражении, побежали от распадающихся передовых, прочь от ксиддинов.

Они бежали, оставив овраг, мимо Инколели Олучи, погибшего среди тел дюжины своих людей. Они бежали прочь от места, где Джавьед Айим и почти два Крыла Избранных сделали свой последний вдох, и не останавливались, пока не очутились в тысяче шагов.

Они догнали оставшихся из Чешуя Джавьеда, Чешуя Осы и последних воинов Чешуя Отиено – третьего Чешуя, составлявшего Крыло Олучи. К своему облегчению, Тау увидел Хадита, Яу и Удуака. У Яу слабая рука была от запястья до плеча перевязана грязной тряпицей с запекшейся кровью, но все же его друзьям повезло.

– Тау! – воскликнул Удуак, подходя к нему.

– Чинеду и Джавьед, – проговорил Тау, и когда он произносил эти имена, у него сжалось горло.

Удуак отшатнулся и не подошел ближе. Яу отвернулся, зажмурив глаза, а Темба, находившийся достаточно близко, чтобы все слышать, словно лишился дара речи.

Хадит выступил вперед и, скорее в землю, чем для тех, кто стоял рядом, добавил:

– Анан тоже. Он меня спас.

– Рунако и Мавуто нет, – сказал Темба.

Мшинди, близнец, шагнул вперед.

– Куэнде погиб. Я порезал мка, который его убил, но мой брат погиб.

– Ты отомстил за него, – сказал Яу.

– Я должен был его спасти. А теперь он там, лежит в грязи, брат мой. Я никогда с ним не разлучался. Мы с ним вместе пришли в этот мир. – Мшинди отвернулся и, будто сам себе, добавил: – Всегда думал, что вместе и уйдем.

– Они приближаются, – сообщил Келлан, указывая туда, откуда они пришли. Руку он держал на рукояти своего меча.

Тау присмотрелся. Ночь стояла темная, но тропа была длинная и ровная, а он родился с острыми глазами. Тау видел их.

Ксиддины перестраивались. И они шагали. Впереди колонны была группа наездников на ящерах.

Хадит прижался лбом к Мшинди, утешая несчастного брата. И после этого повернулся к группе.

– Нам нужно оставаться впереди них.

Келлан стоял рядом.

– Да, и если на Утесах кто-то еще остался, нам нужно их предупредить, а если нет, то предупредить Цитадель-город. Они должны знать, что защитить Кулак мы не смогли.

Хадит громко обратился к обоим Крылам:

– Помогите раненым, никто не останется здесь, но знайте: идти медленно мы не можем. Судьба Цитадель-города зависит от нас.