один на работу, другой на банкет, «и всегда всё выглядело безупречно». Туфли Екатерина Алексеевна носила исключительно на каблуках.

Фурцева любила попариться с бане, понимая в этом толк. В баню всегда ходила с двумя женщинами — ее «давними знакомыми, кажется, инженерами», иногда к этой троице присоединялась и Зыкина (однажды со своей подругой Любовью Шалаевой).

Однажды Людмила Зыкина захотела купить «пежо». Тогда пошлина на покупку иномарок составляла в СССР 200 % и требовалось специальное разрешение сверху, чтобы пошлину в стране, боровшейся со спекуляцией, не платить. Людмила Георгиевна пришла к Екатерине Алексеевне и заявила ей:

— Я уже сколько лет работаю. Может быть, разрешите купить мне заграничную машину?

И вот тут в Фурцевой проснулся член ЦК КПСС и союзный министр:

— Какую машину?

— Да вот «пежо» мне приглянулся…

— Вы что, Людмила, в «Волге» уже разочаровались? Вам наша «Волга» уже тесная стала, не нравится?

— Да что вы, Екатерина Алексеевна, нравится, просто все стали ездить на иномарках.

— А я не хочу вас видеть в заграничной машине. Вы — русская женщина, русская певица. Не подводите нас, русских (курсив наш. — С. В.). Лучше купите другую «Волгу»[964].

Фурцева была настолько убедительна, что в итоге Зыкина 25 лет отъездила на «Волге» и только потом купила «шевроле».

Хоть Людмила Зыкина написала в своей книге о том, что не считает вправе называть себя лучшей подругой Екатерины Фурцевой, однако у них и в самом деле были достаточно близкие отношения. Екатерина Алексеевна много раз приходила к Зыкиной в квартиру на Котельнической, садилась с ней за стол и вела доверительные разговоры. Как водится, разговоры эти не предназначались для посторонних, однако Людмила призналась, что «именно дочь служила одной из причин для серьезных волнений Екатерины Алексеевны. Вообще Фурцева была по-женски несчастлива»[965]. К Зыкиной Фурцева приходила «не то чтобы поплакаться», но скорее поделиться «с кем-то собственными проблемами, поскольку возможности проявить слабость она не имела»[966].

По мнению Л. М. Млечина, Фурцева «понимала: подруги исчезнут, как только она перестанет быть министром». Со всей ответственностью заявляем: это не про Надежду Казанцеву, не про Надю Леже и не про Людмилу Зыкину!

* * *

Надо сказать и о дружеской привязанности семьи Фурцевой и Фирюбина к семье блистательного ленинградского актера Василия Василия Меркурьева. В РГАЛИ хранятся многочисленные поздравительные открытки и телеграммы указанных семей.

Как водится, часть из них носит вполне официальный характер:

«08.10/[19] 60, 16 час 53 мин. Правительственная.

Ленинград, улица Чайковского, д. 33, кв. 15 — Василию Васильевичу Меркурьеву.

Сердечно поздравляю Вас, дорогой Василий Васильевич, с присвоением почетного звания народного артиста Союза. Желаю Вам и Вашей семье доброго здоровья, счастья, новых творческих успехов на благо советского искусства. Е. Фурцева»[967].

Поздравительная открытка Е. А. Фурцевой и Н. П. Фирюбина В. В. Меркурьеву в связи с Новым, 1974 годом. Конец 1973 г. [РГАЛИ]

Однако в случае с Меркуевыми Екатерина Алексеевна посылала и письма с поздравлениями личного характера:

«Уважаемые Ирина Всеволодовна и Василий Васильевич! Поздравляю Вас с Новым годом. Желаю Вам новых творческих успехов, счастья и благополучия. Е. Фурцева»[968].

Судя по всему, с семейством Меркурьевых поддерживал дружеские отношения и Николай Фирюбин — а вместе с ним и его первая семья, и его вторая жена, героиня нашей книги. Так, 22 июня 1967 года Николай Павлович отправил в Ленинград открытку со следующим текстом: «Дорогой Василий Васильевич! Примите с этой открыткой скромный сувенир из Черной Африки, куда меня забросила судьба. Надеюсь, что вы, наши славные, любимые Меркурьевы, здоровы и счастливы. Вот и хорошо. Так держите! У нас тоже всё в порядке. Надеюсь (так как Юля с Андрюшкой в Женеве), что это так. Заочно от них передаю большой привет и самые хорошие пожелания всем Меркурьевым. Целую! Ник. Фирюбин»[969]. Надо сказать, что в личном фонде В. В. Меркурьева отложилось несколько телеграмм к нему Н. П. Фирюбина, причем одна из них подписана помимо Николая Павловича Екатериной Алексеевной Фурцевой[970].

* * *

Вернемся к делам семейным. Фрол Козлов, судя по всему, еще в Индии приглядел дочь Фурцевой для собственного сына. Фролу Романовичу Светлана понравилась, и после возвращения в Москву он настойчиво зазывал ее к себе домой. Попасться в козловские «тенеты» младшая Фурцева, однако, не торопилась (у нее был собственный круг знакомых и друзей, расширять который в ближайшие планы Светланы не входило). Тогда Фрол Романович, который привык добиваться своего, прибег к хитрости. Его супруга достала билеты в Театр сатиры. Светлана попалась в расставленные сети. Ее спутником стал Олег Козлов, высокий и красивый до женской одури: зеленоглазый, с пышной шевелюрой — весь в отца, вальяжного мужчину в отлично сшитых на заказ костюмах, подобранных в тон галстуках, с нехарактерной для советских мужчин химической завивкой волос[971].

Олег Козлов много и интересно рассказывал о горячо им любимом Ленинграде. Вместо театра они пошли в ресторан «Пекин», а через месяц отправились в ЗАГС. Поскольку невесте еще не исполнилось восемнадцати лет, подали не без проблем: требовалось разрешение районного исполкома о снижении брачного возраста — как правило, с указанием на ведение совместного хозяйства и фактические отношения. Для руководителя ранга Козлова это, конечно же, не было осложнением, однако лишние документы и, главное, неизбежные в подобных случаях сплетни, как известно, никому не нужны.

Рассказать о свадьбе маме Светлана решилась за две недели до знаменательного события. Екатерина Алексеевна, судя по всему, скрепить рабочие узы с Козловым родо-племенными отнюдь не торопилась.

— Тебе так нравится учеба в МГИМО, и вдруг неожиданное замужество… Вы с Олегом еще мало знакомы.

Светлана капитулировать отказалась[972].

Свадьбу сыграли на даче Козловых. Семейное торжество почтили своим присутствием Хрущев и Брежнев, приехавшие с женами и детьми. Пили в основном за здоровье «дорогого Никиты Сергеевича», иногда вспоминая, по какому, собственному, поводу собрались. На невесте было прелестное белое платье.

Медовый месяц новобрачные провели в Магнитогорске, куда Олега отправили на практику. По возвращении поселились в особняке Козловых на Ленинских горах. Вся мебель была, как водится, казенной.

Когда Светлана поняла, что ожидает ребенка, примчалась к матери: было уже ясно, что, к сожалению, мама не ошиблась в прогнозе. С Олегом они были разными людьми. Екатерина Алексеевна настояла на рождении ребенка. Роды были трудными: роженица весила 46 килограммов, дочка — почти пять. Марина Олеговна Фурцева (внучке дали фамилию бабушки) появилась на свет в 1963 году. Окончить МГИМО Светлане не удалось. Запустив учебу в связи с беременностью и родами, она не без труда сдала экзамены и перевелась на журфак МГУ. Получив диплом, устроилась в Агентство печати «Новости». Часто ездила в командировки, что предопределило окончательный распад семьи.

А затем Светлана влюбилась в женатого человека — своего коллегу по Агентству печати «Новости» Игоря