—Так!— радостно завопил Иван, наконец, обнаружив меня и приняв мои действия за боевой настрой.— Давай, сражайся!

—Ваня, не надо…

—Давай!

Пламя в светлых глазах разгорелось сильнее, переродившись во всепожирающий пожар. Азарт схватки настолько захватил его сознание, что, казалось, Иван уже не понимал, кого он с таким рвением пытался убить. Всё, что я знала, что когда-то любила в нём, стремительно исчезало, выжигаемое слепой агрессией. Иван превращался в совершенно другого человека: злого, безудержного и отчаянно желавшего разрубить меня на куски. Ещё несколько дней назад он хотел начать всё заново, а теперь смотрел так, словно нас ничего и никогда не связывало. Словно годы, проведённые вместе, стёрлись не только из его памяти, но и из временного континуума. Я больше не являлась для него другом и даже просто человеком — я превратилась в мишень, на которую Иван нацелил всю свою ярость.

—Ваня, не делай этого…— простонала я, пытаясь отбить сокрушительные удары, сыпавшиеся, как из рога изобилия.— В тебе же остался Свет! Я же знаю!

—Ничего ты не знаешь!

Иван сделал очередной выпад. Лезвие его меча скользнуло по моей руке, попав в щель между пластинами доспехов и разрезав ремни, ткань рубашки и мышцы. Правый наруч повис на одном крепеже, по коже заструился тёплый ручеёк крови, и лишь после всего этого меня настигла боль от рассечённых нервов.

—Ааааа!— я схватилась за предплечье, пытаясь не выронить оружие из мигом онемевших пальцев, и на секунду потеряла с Иваном зрительный контакт.

Однако повторного удара почему-то не последовало.

—Как вы меня достали!— неожиданно заорал Иван.— И вся ваша праведная болтовня! Света нет ни во мне, ни в тебе! Ты мне врала, а потом, как последняя сучка, побежала за одним из них! А я, дурак, верил, надеялся на что-то! Но я нашёл утешение! Я решил нашу проблему! Могу решить и твою, только пожелай!

Я отчаянно замотала головой, не в силах выдавить из себя ничего, кроме жалкого поскуливания.

—Тогда хватит причитать! Поднимай свой меч, мы не закончили!

Иван ударил ещё несколько раз, пробив мою жалкую защиту и оставив на латах глубокие вмятины. Лишь по счастливой случайности эти удары пришлись по сплошным поверхностям и не расчленили меня на куски. За одно мгновение я успела испугаться до смерти…

А потом неожиданно испытала безразличие.

Зачем сопротивляться? Друг пытался убить, любимый не хотел знать, родителей у меня не осталось. Хоть отец и не умер, но он стал чужим, и я никогда уже не смогу ему довериться и доверять, как раньше. Долго отражать натиск Ивана не получится — из-за раны моя правая рука практически не функционировала, и я могла лишь слабо защищаться. А парень был слишком предан выбранным идеалам и ни за что уже не отступится от задуманного.

Для меня Битвы закончатся здесь и сейчас.

Осознание этой мысли пришло мгновенно, в сотую долю секунды, и так же быстро я её приняла. Душа, измученная переживаниями, измотанная проблемами и уставшая от угрызений совести, вздохнула с облегчением, предвкушая скорое избавление. Я расслабилась, левой рукой неловко отшвырнула меч в сторону и опустилась на одно колено. Затем сняла надоевший шлем и в смиренном жесте склонила перед Иваном голову.

—Прости,— прошептала я, лишь слегка приподняв глаза.— Прости за всё, что я тебе сделала… Но так не должно быть… Я не хочу, чтобы так было.

Иван на мгновение замер, наблюдая за моими действиями. А потом размахнулся, чтобы, подобно палачу, перерубить подставленную шею.

—Ты сама это выбрала,— произнёс он глухим от напряжения голосом.

И опустил свой меч…

Умирать было страшно.

Но я ничего не почувствовала.

Его клинок словно не коснулся моего тела, и лишь громко лязгнул металл, резанув по барабанным перепонкам неприятным звуком. Я поняла, что всё ещё ощущала рану на руке, слышала запах крови в горячем воздухе и видела покрытую багровыми пятнами землю под ногами. Сознание не исчезло, боль не прекратилась, страх не пропал. Я слегка покачнулась, и вестибулярный аппарат моментально отреагировал, заставив восстановить равновесие.

Я была жива.

Ничего не понимая, я подняла лицо и обнаружила, что меч Ивана наткнулся на неожиданное препятствие — оружие Давида. Страж навис, подобно огромной скале, и перехватил предназначавшийся мне смертельный удар. В прорези шлема блеснули его чёрные глаза, и на мгновение мне показалось, что в них тлело нечто большее, чем желание помочь попавшему в беду соратнику…

—Пойдём, ты ранена!— услышала я нежный голос.

Эмили появилась так же неожиданно, как и Давид, подхватила меня под мышки и попыталась оттащить от сцепившихся Воинов. Я подчинилась и неуверенно поднялась на ноги, опершись здоровой рукой о её хрупкое плечо. Миниатюрная женщина потянула в сторону, а я всё пыталась обернуться, не в силах оторвать взгляда от завязавшейся схватки между двумя дорогими мне мужчинами.

—Лиза, пойдём!— настойчиво и раздражённо повторила она.— Не бойся за него, Битва скоро закончится!

—Не за него!— выдохнула я.— За них обоих…

—Ну, за них! Нужно уйти отсюда!

—Нет!— не выдержала я и вырвалась из её рук.

И замерла в нерешительности, не зная, что дальше делать и к кому бросаться.

Иван и Давид бились яростно и жестоко, словно дикие звери. Казалось, вот-вот они побросают мечи на землю и вцепятся зубами в глотки. Воин Тьмы и Воин Света — они составляли единое целое, Инь и Ян, половины которого пытались уничтожить друг друга в вечном движении и вечной борьбе, но никак не могли друг друга одолеть. Я тоже разрывалась между ними на части: одного я любила, другим дорожила, однако в этой схватке я являлась лишней. Помешать одному означало погубить его, помочь — погубить другого, а остановить обоих и не напороться на лезвия мечей, молниеносно взлетавших в воздух, не представлялось возможным. И потому я осталась стоять на месте, наблюдая за смертельным танцем практически равных соперников.

И всё же Давид оказался сильнее. Каким-то совершенно неожиданным и непонятным даже мне — стороннему наблюдателю — образом ему удалось извернуться и выбить оружие из рук Ивана. Страж приставил клинок к горлу парня, зафиксировав лезвие в нескольких миллиметрах от гортани, и с секунду они ненавидящим взглядом смотрели друг другу в глаза. Физически Битва остановилась, но я видела, что в их умах шла напряжённая борьба: ярость боролась с инстинктом самосохранения, а желание уничтожить — с возможностью отступить.

А затем Давид сделал движение, явно намереваясь добить побеждённого…

—Не надо!— я ринулась вперёд и вцепилась в его руку.— Не убивай его!

—Отойди!— рявкнул Страж и попытался меня стряхнуть.

Но я буквально повисла на нём.

—Давид! Прошу!..

Он раздражённо фыркнул и грубо толкнул, из-за чего я потеряла равновесие и едва устояла на ногах. Иван же, воспользовавшись моментом, извернулся из его захвата и скрылся в толпе, недобро блеснув напоследок голубыми огнями. Радость, ликование и облегчение захлестнули душу. Я не удержалась и бросилась Давиду на шею, глухо ударившись доспехами о его броню и совершенно позабыв, что ещё недавно не хотела его больше видеть.