До дня Живены-покровительницы оставалось чуть больше седмицы. Хотелось праздника, но суровая реальность оказалась сильнее — у нас начались зачеты. Такого ужаса, как после первого семестра, не было, и все проходило мирно, тихо и без лишних нервов. Единственное, что меня волновало, так это пресловутые основы перемещений в пространстве. Если теорию я выучила, то с практикой, несмотря на все усилия Рэма, была беда. И хотя мастер Иован обещал не судить слишком строго, я чувствовала себя полнейшей бездарью.

— Зато ты с духами лихо управляешься, — утешала меня Ланка, у которой тоже не заладилось с перемещениями. Я лишь морщилась в ответ — у любого бы получилось, если бы его так муштровали, да и дела обстояли не столь уж и лихо, как думала подруга и как бы мне самой хотелось.

В итоге накануне зачета, подтянув теорию и махнув рукой на практику, мы с Ланой, прихватив для компании Шейли и нашу скромную эльфиечку, сбежали в город. Естественно, не без «хвоста» в лице Лиса и конечно же Рэмиона, который утверждал, что обязан приглядывать за мной, но при этом не сводил глаз с Эллайи. Я подсчитала про себя, сколько времени Рэм увивается вокруг одной и той же девицы, и восхитилась — похоже, ветреный некромант попался по-настоящему.

Прогулка и покупки к празднику подняли настроение, и предстоящий позор уже не вызывал столько переживаний. Потому засыпала я со спокойным сердцем, уверенная, что на теории-то уж точно выеду. А практику наработаю, а если и тогда не получится — амулеты в помощь. Не у каждого именитого мага получается, так с какой стати мне переживать?

Наутро от позитивных мыслей не осталось и следа. Стоя у специально оборудованного для практических занятий зала и любуясь кислыми личиками однокурсников, я с тоской понимала, что вряд ли зачет пройдет так просто, как я рассчитывала.

Неприятности начались сразу. Заклинило дверь, и мастер Иован, пыхтя и невнятно ругаясь, чуть ли не полчаса возился с ней, потом выяснилось, что пол недостаточно чист для того, чтобы чертить схемы, и это опять-таки не прибавило мастеру хорошего настроения, ну а в заключение обнаружилось, что кончился мел. За ним была послана Эллайя как самая быстроногая и ответственная.

Когда все утряслось, мастер Иован находился не в лучшем расположении духа. Мы жались в уголке, опасаясь привлечь внимание преподавателя и попасть под раздачу. Первому отвечающему, по нашему общему мнению, должно было крупно не повезти, и неудивительно, что оным, ввиду отсутствия желающих, назначили меня.

Я на негнущихся ногах вышла вперед. С преувеличенным вниманием осмотрела темный пол, под нервные смешки студентов даже поковыряла его мыском ботинка и зачем-то поскребла ногтями. Со вздохом взяла мел и начала чертить. Самая легкая часть — рисунок вышел аккуратным и четким. Отличный мел попался — не крошился, ложился ровно, не портил даже самые тонкие линии.

— Хорошо, — довольно протянул Иован, с некоторым удивлением обходя творение рук моих. — Весьма хорошо!

Видимо, его настроение резко улучшилось, и у меня отлегло от сердца.

— Теперь теорию? — рискнула спросить я.

— Не нужно, вот она, твоя теория, так сказать, во плоти, — отмахнулся преподаватель. — Попробуй переместиться в коридор. Если не получится, не переживай, попытаемся проделать то же самое с амулетом.

Я неуверенно кивнула, осторожно встала в центр схемы и сосредоточилась, вспоминая нужные слова. Но что-то пошло не так — я еще не успела задать направление, а линии уже засветились голубым, пол дрогнул, налились огненно-алым символы в охранном круге…

— Да что ж это такое?! — завопил Иован и, оттолкнув меня в сторону, влетел в схему, которая в тот же момент полыхнула — и мастер пропал, как и не было его вовсе.

Его и не было — ни в коридоре, ни во дворе, ни в Школе, ни в городке.

И я не сомневалась, что на его месте должна была быть я.

В Школе царила суматоха — на поиски невесть куда запропастившегося мастера бросили все силы преподавателей, и до нас, нерадивых студентов, никому не было никакого дела.

Я сидела на подоконнике в коридоре, подобрав под себя ноги, дабы их не отдавили особо шустрые ученики, наслаждающиеся неожиданной свободой. По моему скромному мнению, наслаждаться можно было бы и потише, ибо мастер Иован — это, конечно, важно, однако для того, чтобы утихомирить распоясавшихся студентов, директор время всегда найдет. Впрочем, происходящее меня не особо волновало. Куда больше меня занимала моя собственная дальнейшая судьба.

— Чего грустишь?! — подскочила ко мне Ланка. — В том, что произошло с Иованом, ты не виновата!

— Я бы поспорила, — едва слышно пробормотала я.

Про неудавшееся похищение друзья не знали, а потому Ланка не понимала моего похоронного настроения. Если Лион решит, что в Школе опасно, он отправит меня домой. А этого очень и очень не хотелось — неизвестно еще, что предпримет в таком случае отец. Эдак мы с Рэмом и глазом моргнуть не успеем, а нас уже повяжут. На всю, между прочим, жизнь!

— Виорика!

А вот и он, легок на помине! Я с недоверием уставилась на пробившегося к нам Лиона. Наставник был мрачен и растерян.

— Идите в свою комнату, никуда не выходите, к незнакомым предметам не прикасайтесь, окна не открывайте, — смерив нас с Ланкой внимательным взглядом, приказал он.

— А почему только мы? — обиделась Лантэлия.

— Не только вы, — отрезал Лион. — Просто одни из первых. Ступайте, а я эту восторженную толпу разгоню. Пока мастер Иован не найден, правила ужесточатся. Для вашего же блага. Возражения?

— Никаких, — поспешно отозвалась я, сползая на пол и подхватывая Ланку под руку. — Мы уже уходим.

— Кажется, накрылся наш праздник, — вздохнула Лантэлия по пути в комнату.

— Лучше уж праздник, чем мы сами, — невесело усмехнулась я.

Весь оставшийся день мы занимались полезными делами — Ланка заканчивала вышивать рубашку Лису, а я пыталась убедить себя, что все произошедшее за последнее время — совпадение, не имеющее ко мне никакого отношения. У Ланки получалось, у меня — не особо, но к вечеру мастер Иован все-таки нашелся — его выбросило далеко отсюда, и он не сразу смог сообразить, где находится, — и тревога понемногу улеглась. В самом деле, магия — явление непредсказуемое, при всевозможных предосторожностях все равно может случиться что угодно.

Зачет я получила. В этот же вечер его сдали остальные, и теперь мы с чистой совестью могли готовиться к следующему дню, вернее, ночи — самому красивому и желанному празднику, встречать который, невзирая на Ланкины опасения, нам не запретили.

Перед сном я долго смотрела на мамин портрет в медальоне. Другой, карандашный, лежал под моим матрасом, обернутый мягкой тряпочкой и парой заклинаний — чтобы, не дайте боги, тонкая бумага не помялась или, того хуже, не порвалась. Возможно, кому-нибудь такой способ хранения показался бы странным, но я воспринимала рисунок как величайшую драгоценность, опасалась потерять и потому поступила с ним так, как и полагается поступать с сокровищами — спрятала в надежный, с моей точки зрения, тайник.