— Это были журналисты? — уточнил Мейсон.

— Журналисты и полицейские. Перри, учти: там журналисты работают вместе с полицейскими, по крайней мере, если на их территории появляется человек из другого города.

— Что сделала полиция?

— Один уже хотел врезать мне в челюсть. Я почти увернулся, но у него оказался огромный кулачище, поэтому он меня все-таки немного задел. Остальные бросились к девчонке, схватили и потащили по коридору.

— Что с документами? — поинтересовался Мейсон.

— Их можно считать врученными, — ответил Дрейк. — По этому поводу не беспокойся. Когда они тащили ее по коридору, она все еще сжимала их в правой руке. Я же сказал тебе, что сунул их ей, когда понял, что нас сейчас окружит целая толпа, она механически схватила их, не выпуская из рук. Мне кажется, что она очень удивилась.

— Ты знаешь, что было дальше?

— Конечно, знаю. Они начали запугивать и угрожать ей уже в коридоре. Пытались выяснить, кто оплатил ей билет до Рено, почему она приехала, кто велел ей это сделать и все в таком роде.

— И что она отвечала?

— Ничего. Она заявила, что не будет говорить, пока не увидит своего адвоката.

— Что дальше?

— Я понял, что оказался в глупом положении, и все планы, связанные с Рено, сорваны, поэтому решил, что Хейзел Фенвик, вероятно, не станут никому показывать, пока не добьются от нее признания. Я знал, что ты сейчас в суде, ведешь это дело, и не хотел, чтобы они тебе устроили неприятный сюрприз. Поэтому я отправился в аэропорт, нашел там самый быстрый самолет, зафрахтовал и попросил доставить меня сюда побыстрее. Хоть огненный след в небе оставить, но как можно быстрее!

— И пилот не подвел?

— Нет, — ответил Дрейк.

Перри Мейсон нахмурился в задумчивости, потом медленно раскрыл газету и прочитал заголовки: «Таинственная свидетельница обнаружена в Рено», «Адвокат вовлечен в дело», «Окружная прокуратура представит дело Большому жюри[21]».

Мейсон медленно сложил газету.

— Боже, Перри, мне очень жаль.

— О чем именно ты жалеешь? — уточнил Мейсон.

— О том, что ты увяз в этом деле и оказался в таком неприятном положении. Ты, как и я, понимаешь, что эта девица не выдержит давления и сломается, если уже не сломалась. Она им все расскажет. Судя по тому, что я прочитал в газетах, похоже, что она им уже все выдала.

— Скажи мне: она настаивает на том, чтобы остаться в Неваде? — спросил Мейсон.

— Понятия не имею, — ответил Дрейк. — Но уверен, что после того, как на нее насела та орава полицейских, она сделает и скажет все, что угодно, или я вообще ничего не понимаю в людях.

— Тихо. К нам приближается окружной прокурор, — предупредил Мейсон.

Гамильтон Бергер оглядел Мейсона с головы до ног, холодно улыбнулся и заявил с видом человека, который играет с жертвой, как кошка с мышкой:

— Если не возражаете, адвокат, я хочу отложить это слушание, чтобы представить Большому жюри одно очень важное дело.

— А разве вы не можете отправить одного из своих заместителей представлять дело Большому жюри, чтобы мы продолжили это слушание? — спросил Перри Мейсон.

— Это нежелательно, — ответил Бергер. — И уверяю: для вас это не сыграет никакой роли.

— Почему?

— Потому что вам тоже придется предстать перед Большим жюри. Это связано с внезапным путешествием в Рено некой Хейзел Фенвик.

— О, значит, Хейзел Фенвик уже здесь? — воскликнул Мейсон.

— Вскоре будет.

— И она находилась в Рено?

— Вы прекрасно знаете, что она находилась в Рено, — заявил Бергер, и при этом не мог скрыть ярость. — Она сказала полиции, что вы оплатили ее расходы. В этом она призналась. Правда, пока больше ничего не сказала. Утверждает, что ее зовут Тельма Бевинс. Под этим именем она регистрировалась в гостинице. И полиции Рено сказала, что она Тельма Бевинс. У них на нее ничего нет. Но после того, как она окажется здесь и ее опознают, она у меня запоет совсем по-другому.

В зале заседаний послышался шум. Судья Винтерс вышел из кабинета, дверь в который прикрывала черная штора, и сел на свое место, потом стукнул молоточком по столу, чтобы призвать всех к тишине.

Судья Винтерс сурово посмотрел на Перри Мейсона. Он не сказал, что прочитал газеты, но это было ясно по тону его голоса, когда он глядел прямо на адвоката.

— Хотите продолжить, господин адвокат?

— Да, Ваша честь, — ответил Перри Мейсон и спокойно выдержал взгляд судьи.

Судья Винтерс кивнул окружному прокурору.

— Продолжайте, — велел он.

Окружной прокурор Гамильтон Бергер в свою очередь кивнул одному из своих помощников. Тот подошел к Перри Мейсону, протягивая ему сложенный лист бумаги.

— Ваша честь, имело место поразительное, хотя и предсказуемое развитие событий этого дела, — объявил окружной прокурор. — Поэтому я вынужден просить отложить слушание этого дела примерно на час.

Судья Винтерс нахмурился.

— Я считаю, Ваша честь, что вопрос, который будет рассматриваться Большим жюри, крайне важен, и я должен присутствовать во время этого процесса.

— У защиты есть возражения? — спросил судья Винтерс.

Мейсон не успел ответить. Бергер заговорил снова, причем повысив голос.

— У защиты не может быть возражений, потому что одним из первых свидетелей, которые предстанут перед Большим жюри, будет никто иной, как Перри Мейсон, адвокат обвиняемых.

— Ваша честь, это замечание было неуместным и излишним, — заговорил Мейсон спокойным и ровным тоном. — Я держу в руке повестку, в соответствии с которой должен предстать перед Большим жюри. Эта повестка находилась в руках помощника окружного прокурора и могла быть вручена мне в любое время перед началом этого заседания. Тем не менее, ее передали именно после начала заседания по сигналу окружного прокурора и явно с целью показать суду и зрителям, что меня вызывают свидетелем для дачи показаний перед Большим жюри. Это была просто показательная акция.

Судья Винтерс колебался. Бергер с воинственным видом повернулся к Мейсону:

— Вы можете критиковать мои действия, но не можете не принять повестку.

— Достаточно, господин окружной прокурор, — перебил его судья Винтерс и стукнул молоточком по столу. — Воздержитесь в дальнейшем от каких-либо замечаний личного характера. Я заверяю господина адвоката, что суд не будет принимать во внимание замечания окружного прокурора, и они никак не повлияют на решения суда. Пожалуйста, продолжайте рассмотрение дела, господа.