В первый день триумфа по всему городу раздавались здравицы вчесть великого полководца Гнея Помпея Магна. Повсюду именем Помпея выдавалихлеб и мясо. Шестнадцать могучих понтийских волов с десятком искусныхпогонщиков через весь город несли две огромные таблицы с деяниями римскогополководца. Четыре шеста в высоту и два шеста[156] в ширинузанимали бронзовые таблицы с перечислением триумфальных побед Помпея.

Побежденные государства, казалось, представляли весь мир —Понт, Армения, Каппадокия, Сирия, Киликия, Месопотамия, Финикия, Палестина,Иудея, Аравия. Более тысячи крепостей и почти столько же городов было захваченолегионами Помпея в восточной кампании.

На отдельных повозках везли сокровища Митридата Евпатора ицарей — иудейского, армянского, коммагенского, колхидского. Собранные по всемумиру с берегов Понта и Киликии, отобранные у пиратов произведения греческихскульпторов занимали четырнадцать повозок в процессии, растянувшейся по городу.Среди драгоценностей, захваченных на войне, были невиданные камни из Индии и сберегов Иберии, привезенные из храмов в Иудее и пиратских сокровищниц Киликии.

С наибольшей осторожностью на тяжелых колесницах,запряженных мулами, везли восемь мехов[157] благовоний,захваченных в походах.

Более пятисот золотых венков, традиционно полагавшихсятриумфатору, несли легионеры Помпея. В Риме такие венки назывались венечнымзолотом и высоко ценились за качество и чистоту изготовления. Орлоносцы[158] несли на своих древках бронзовых орлов наиболеепрославленных легионов.

Отдельной когортой шагали особые солдаты в легионах,получившие двойной паек за храбрость и мужество. Вслед за ними маршировалицепеносцы: золотую цепь давали за исключительную доблесть, а две золотые цеписчитались высшим проявлением героизма.

За ними двигались шеренги ординарных цепеносцев. Зацепеносцами следовали знаменосцы, несшие знамена наиболее отличившихсяцентурий.

Более сорока военных египетских колесниц везли золотые ибронзовые доспехи, захваченные во время сражений и в покоренных городах.

Еще за несколько дней до триумфа Помпей раздал донативы, такназываемые денежные подарки для воинов, вручив самому молодому и неопытномувоину полторы тысячи драхм.

Среди отличившихся были и такие ветераны, чей донатив был вдесятки раз больше.

Буцины[159] легионов возвещали, что вследза нескончаемым шествием движется квадрига триумфатора.

По традиции, ликторы шли впереди колесницы, в их числе былипредставители самых прославленных родов в Риме.

Наконец, под оглушительный вой толпы на площади перед куриейГостилия показалась колесница Помпея. Украшенная драгоценными камнями,запряженная восьмеркой белых лошадей, колесница несла триумфатора. Правилколесницей вольноотпущенник Помпея молодой Деметрий.

Сам Помпей был в невыразительной серой тунике. Еедостоинство определялось только прежним хозяином. Добытая у Митридата, онапринадлежала самому Александру Македонскому. На голове триумфатора красовалсявенок, на плечи была накинута парадная трабея.

Самые видные полководцы, легаты и трибуны Помпея маршировализа ним в этот день. Здесь были и Луций Афраний, избранный консулом на будущийгод, и Публий Аттий Вар, отличившийся в Мидии, и Гай Клавдий Марцелл,покоривший Аравию и разбивший племена альбанов. Молодой легат Сервий Гольба шелс суровым Луцием Флакком, лицо которого пересекал безобразный шрам, полученныйв Иудее. Гай Флавий, имевший восемь ранений в восточном походе, шел рядом сНумерием Генуцием, тяжело раненным во время столкновения в Каппадокии.

Среди тех, кто отважно дрался в легионах Помпея, доблестносражаясь в его армии, были трибуны[160] Гай Меммий, МаркФавоний, Луций Корнелий Лентул, флотоводец Аполлофан, вольноотпущенник Демохар,сын Суллы Счастливого — Фавий Корнелий Сулла. Следом шли воины, распевавшиеобидные песенки про Помпея. Это тоже была одна из традиций Рима, дабытриумфатор не очень зазнавался даже в день своего триумфа.

Уже стемнело, когда закончился первый день триумфа. Наследующий день буцины вновь призвали жителей Рима участвовать в этомтеатрализованном и красочном зрелище.

По городу вновь двигались нескончаемым потоком колесницы сквадригой Помпея, а за ней вели захваченных по всему миру царей, полководцев ивождей покоренных народов.

Кого здесь только не было! И главари страшных киликийскихпиратов, наводящие ужас во всем Внутреннем море и разгромленные Помпеем за тримесяца. Высоко подняв голову, шел царь иудейский Аристобул, семействоармянского царя было представлено женой Зосимой, сыном Тиграном-младшим, егоженой и дочерью. Пять детей и обе скифских жены Митридата Евпатора шли заколесницей триумфатора. Здесь были знаменитые заложники, сыновья и братьявождей иберов, альбанов, каппадокийцев, финикийцев.

Вышедшие ранним утром Юлия и Атия стояли у портика домаСципионов на Палатине, наблюдая за триумфальным шествием Помпея. Второй день,казалось, должен был превзойти первый.

Новые колесницы и повозки, груженные драгоценностями,оружием и редкими изделиями из дальних стран, заполнили улицы «Вечного города».

Помпей, стоявший в колеснице, уже порядком уставший от этогошествия, длящегося второй день, тем не менее добросовестно улыбался, изображаярадость при всеобщем ликовании.

Катон, выступающий за обязательное проведение триумфа, былнедоволен. За прошедшие два дня было истрачено около двухсот талантов наорганизацию никому не нужного спектакля. Но говорить об этом никто не посмел.Традиции римлян были сильнее всяких денег. Хотя надо отдать должное правотеКатона, такого расточительного триумфа Рим еще не знал.

По приказу Помпея десятки тысяч людей получали бесплатнохлеб и мясо в этот день триумфа, а в школах гладиаторов уже отбирали пары длясмертельных поединков на празднике во славу римского оружия.

— Смотри, — шептала Атия сестре, — Помпейсамый великий из живущих римлян. Он настоящий триумфатор, покоривший полмира.

Юлия равнодушно глядела на проходивших мимо царственныхузников. Внезапно словно толчок вывел девушку из равновесия. Она подняла глазаи увидела быстрый взгляд Гнея Помпея. Он, скучающий триумфатор, стоя вколеснице, вдруг обратил внимание на двух молодых женщин, находившихся у самогопортика. Он сразу заметил высокую стройную девушку с густыми темно-каштановымиволосами. Не приметить ее было невозможно. Кроме совершенной красоты, онавыделялась своим независимым и гордым видом, совершенно не поддаваясь общемупсихозу толпы, словно присутствовала при подобных триумфах ежедневно.